Отец Сергий споро разлил водку по берестяным рюмочкам, беззвучно чокнулся с нами, провозгласил тост «за крепость души!» и продолжил:
- И тогда помолился я Господу нашему – при этих словах отец Сергий почему-то покосился на телефон, - чтобы дал он сему несчастному ношу по плечам его, сняв гнет чрезмерный. И прислушался ко мне Господь, и разрешил его от жребия человеческого. Ибо человеку дано многое, но и спрос велик, а с лешего – что взять? Нечисть бессмысленная. Зато работящий теперь стал, по хозяйству у меня управляется. Хозяйство хоть и невелико, а все помощь. Только до водки по прежнему падок – не оставляйте на столе недопитую, непременно вылакает…
Отец Сергий решительно, как гранатную чеку, рванул кольцо на банке с оливками и немедля разлил по второй. Чокнулись, выпили. Мы с тихим обалдением посматривали на суетящегося возле печки лешего. Всякого мы навидались в гостях у Сергия, но это было как-то немного чересчур… Поневоле задумаешься – а как-то я сам? Не жмет ли жребий человеческий? В плечах не давит? А то помолится сейчас чудотворец наш – и побежишь собачкой какой-нибудь кустики во дворе метить…
И было выпито, и закушено, и еще выпито многократно. Леший больше не занимал наших мыслей, поскольку пришла главная радость посиделок по-русски – разговоры за жизнь. Раскрасневшийся отец Сергий вещал громовым басом:
- Не наукою единой жило человечество! Наука сия молода весьма и по молодости бесстыжа. Подглядывание срамное – вот весь ваш научный метод. Глядят в микроскопы да телескопы мужи великоумные – как там господь мир устроил? И главного при всем своем великомудрии понять не могут – зачем устроил? Ибо может наука объяснить, почему у жирафа шея длинная, однако не постичь ей – почему именно у жирафа? Тысячи и тысячи лет прошло с сотворения человеческого, а науке этой и трех сотен не исполнилось. И поди ж ты – жизни без нее теперь не мыслят! Все, что до нее было во «мрак средневековья» записали! Это как если бы я, на старости лет умом подвинувшись, обрезание бы себе сделал, а вы бы решили, что я таким родился…
- Но как же развитие цивилизации? – робко возразил Мишка, - расширение границ мира, познание вселенной – все это невозможно без тех же приборов!
- Приборы! – Сергий в сердцах грохнул по столу волосатым кулачищем, - Как вы приборы свои любите! Что есть прибор? Это протез для убогого! Отрезал человек по скудоумию себе ноги, да и прилепил на их место ходули железные, да еще и радуется – прогресс, мол, у него, природы изменение… Затем ли нас Бог сотворил по образу своему и подобию, чтобы мы себе железки ко всяким местам приставляли, да ими же мир ощупывали, как слепой своей палкой? Нам Господь дал очи духовные, а вы, зажмурившись, палкой тычете… Посему и не работают тут все железки эти, ибо не отверзнет человек очи свои, покуда палку эту у него не отберешь. Для вас только попущение делаю, по слабости своей – бо грешен и чревоугодию пристрастен, да и разговорам умствованным, а тех, кто под водительством моим духовным находится, умствованиями своими смущать не смею. Ибо горе тому, кто соблазнит малых сих!
