Сапоги мои скрип да скрип под осиною, сапоги мои скрип да скрип под березою... Оттепели сменялись крепким морозцем, реку то отпускало, то вновь прихватывало. Иногда лыжи легко катились, за день не накапливалось никакой усталости, а иногда сырой снег пудовыми гирями налипал на широкие лыжи, нарастал твердой шишкой под подошвой, уже через пятнадцать километров ноги начинали гудеть и хотелось домой. Обычные маршруты, обычная работа — зимние тропления животных.
Николаич был большой спец по зимним троплениям. Тропление — тропить — тропа, то есть ходить по следам, оставляемым животными на снегу, с целью исследования их поведения. Особенно интересные снежные «записи» охот, встреч с «соплеменниками», реакция на человека, да мало ли что можно пронаблюдать, когда ходишь по следам хищных и копытных зверей в зимней вологодской тайге.
Зимний лес стоит тихий, как неживой. Но это не так, всюду есть свои хозяева и гости. Надо только внимательно вглядываться. Если весенний лес напоминает ярмарку — везде песни-пляски, то зимняя тайга — это спокойные будни года.
В зимовье под дощатым полом жила теплая компания мирских захребетников. Самые заметные и шумные — это полевки. Они с неподдельным интересом контролировали качество и ассортимент наших продуктов. Сначала это не вызывало серьезных опасений, харчи спрятаны в холщовый мешок, подвешенный к потолку, ну, а за консервы можно не опасаться. Однако неведомым путем зверушки изловчились — умудрились из подвешенного хлебного баула украсть две буханки черного. Это уже совсем не по-товарищески. С необыкновенной находчивостью Николаич соорудил довольно оригинальную модель ловушки-самоловки.
Как-то в сильную оттепель мы с Николаичем наломались за день по буеракам. Пришли домой уже затемно. Быстренько перекусили и легли. Хлоп! Ну и хорошо, можно засыпать. Проходит полчаса, слышу — грызет. Внаглую грызет казенный поролон, еще и чавкает от удовольствия. Сначала я подумал, что этот бессердечный едок — уже другой грызун. После прислушался — нет, он, когда прекращает жевать, подволакивает капкан. У, жадный какой, и в капкане жрет.
Ну сколько можно есть кусок поролона? Спи! Вместо этого зверек вместе с крысоловкой начинает весело прыгать по дровам, как сытая лошадь. Гром, шум. Разве тут уснешь? Может, крыса попалась? Откуда только в тайге крысе взяться? Взял фонарик, нагнулся — батюшки светы! Крупный горностай, беленький, полхвоста черного, глаза злобно блестят, морда вся в крови. Хищник — одно слово. Стрескал за милую душу всю полевку и на радостях забавляется с ловушкой — таскает ее за обрывки шкурки по чурбакам. Встал столбиком, зашипел неприятно так, мол, помешали, и нырнул в подпол. И полевки с этой ночи немного затихли. Капканчик мы перестали ставить, а то попадется, покалечится еще.
