Глава 8
ЗА ПРАВДУ НАРОДНУЮ
Чем дальше, тем больше обострялись отношения между шляхтой и Палием. Он не боялся тревожить их насиженные гнезда, если шляхтич издевался над посполитыми. Он послал две сотни казаков в Унинскую волость, где шляхтич Жабокрицкий создал как бы маленькое царство и завел свои порядки. Казаки разорили замок, забрали панский хлеб. Казаки сотника Часныка в поместье дворянина Леськова избили управителя, разрушили селитровый завод, а селитру привезли в Фастов.
Часто крестьяне поднимались сами: стоило появиться в селе двум-трем казакам, как старые панские хоромы вспыхивали со всех сторон. В Игнатовку, где соседние паны Надашкевичи заняли крестьянские выпасы, крестьяне вызвали казаков Палия. Из Клочков, спасаясь от кары пана Матиша, удрал старый казак Мусий с двумя сыновьями и уже через день привел туда сотню. Но быстрее самих палиевцев летели слухи о них. Они без ветра проносились по Волыни, нагоняя страх на панов. К Палию шли все новые и новые люди. Почти ежедневно приходилось полковому судье Леську Семарину (он был одновременно и писарем) заполнять новые реестры.
Семашке тоже не сиделось дома, особенно с тех пор, как он узнал, что в Горошковскую волость с пятью сотнями выезжает сотник Зеленский «стряхнуть с пана Федора сало, которым этот проныра быстро успел обрасти». Палий не перечил Семашке. Андрей Зеленский выехал на рассвете и, делая частые привалы, повел сотни в Горошковскую волость.
День выдался прохладный. Легкий ветер ласкал лицо, шевеля расстегнутый воротник Семашкиного кунтуша. Семашко ехал рядом с Зеленским и думал о Лесе.
«Увижу ее снова — не оставлю. А может, она выехала в Краков? Но ведь совсем недавно Леся была еще здесь».
Семашко поудобнее устроился в седле, вытянул ноги и предался воспоминаниям. Зеленский обратился к нему с вопросом, но, не получив ответа, не стал тревожить его.
…А Семашко видел небольшой тихий сад; вот бредет он, Семашко, по глубокому снегу среди старых ветвистых яблонь и груш. Остановился под небольшой стройной яблонькой. На сердце тревожно и вместе с тем радостно: сказал ли ей конюх, а если и сказал, то выйдет ли она в сад? Ведь Семашко видел ее всего два раза в жизни.
Заскрипел снег. Семашко обернулся, хотел броситься навстречу, но так и остался стоять, протянув одну руку вперед, а другой обхватив молодую тонкую яблоньку. Да, это была Леся, такая же стройная и красивая, как эта яблонька; она боязливо оглядывалась, кутаясь в большой платок.
