Палий внимательно слушал Гусака.
— Ты думаешь, это так просто? — спросил он.
— Растолковать в Москве надо, что тогда нам не страшен никакой супостат: стрельцы, мы, Дон — сила какая! — вмешался Мазан.
Палий задумался, потом улыбнулся:
— Думаете, в Москве у людей головы послабее наших? — Он отложил в сторону волок. — Все, что вы говорите, для меня не новость. Я слыхал такое и в других сотнях: об этом самом мы кое с кем вчера советовались у меня дома. Вот съезжу в Киев, тогда все виднее будет. Но наперед скажу — не легкое это дело. России разорвать с Польшей — значит выйти из Лиги, что против турка создана, и восстановить против себя все державы. А все же съезжу, может что-нибудь изменится. Увидим скоро.
— Ну что ж, бывай здоров, батько. Счастливого тебе пути и удачи. Мы ждать будем и рыбки к твоему приезду наловим.
В Киеве Палий задержался, ожидая ответа из Москвы, а в Фастове пока оставалась хозяйничать Федосья. Как-то в полдень на запыленном коне прискакал ее брат Савва. Он много лет казаковал на Сечи, а теперь, когда Палий заселил Фастовщину, прибыл к нему и командовал сторожевым отрядом казаков. Савва сообщил Федосье, что к ним едет московский священник, тот, что прошлой весной проезжал через эти места в Палестину, — тогда его в Мироновке встречал сам Палий. Теперь священник возвращается в Москву, побывав в Турции и в Крыму. Его сопровождает отряд крымских татар.
От Палия Федосья знала, что священник, совершивший паломничество в «святые места», был также и московским послом в Турцию. Поэтому она приказала сторожевикам встретить его верст за пятнадцать от Паволочи, а сама принялась готовиться к приему гостя.
Священника Иоанна Лукьянова сопровождали несколько духовных лиц, купцы, люди из посольского приказа, а также небольшой отряд стрельцов. У молодого дубняка путников встретили отряды казаков, по двадцать человек в каждом.
Татары, увидев казаков, повернули лошадей и умчались обратно в степь. Савва сошел с коня и гостеприимно приветствовал прибывших. Гости с интересом оглядывали казаков Палия: о них ходило немало слухов, и москвичи представляли их оборванцами, сорви-головами. А тут перед ними оказались хорошо одетые, в новом боевом снаряжении казаки.
Дальше ехали все вместе; казаки явно выхвалялись перед стрельцами добрыми лошадьми, на скаку выполняли всякие воинские упражнения. Удивление москвичей усилилось, когда неподалеку от Фастова их встретила сама Федосья — верхом на гнедом стройном жеребце, с пятью сотнями казаков. Она ловко соскочила с седла и подошла под благословение священника. На улицах Фастова гостей приветствовала огромная толпа. Горожане выкрикивали: «Слава!», подбрасывали вверх шапки, били в бубны и литавры.
