— Пойдем, — сказал бородач негромко. — Все равно ему уже ничем нельзя было помочь. Может быть, самоубийство — это самое мудрое, что он мог сделать. Мне кажется, на нем лежало какое-то заклятье.
Конан покачал головой и медленно двинулся обратно, к своей палатке. Вскоре рядом оказался Орин, и вместе они принялись подниматься по склону, поросшему травой; солдаты же сбивались в группы и о чем-то шептались. Несколько человек оттащили тело Эмроса в сторону, чтобы захоронить его за пределами лагеря.
Орин был в ярости; желваки вздулись у него на скулах, сквозь стиснутые зубы он бормотал проклятия.
— Что на этот раз? — спросил он, обращаясь скорее не к Конану, а к самому себе. — Неужели Усхор перебьет нас всех, насылая свои чары, как на беднягу Эмроса? Или мы просто начнем сходить с ума и перебьем себя сами?!
— Может, это как раз то, что он хочет сделать с нами, — предположил Конан, — накачивать нас страхом до тех пор, пока мы начнем убивать друг друга? Не выйдет! Подлый чернокнижник не на тех напал! Что до Эмроса, то может, это даже лучше, что он умер от своей руки, чем стал бы рабом волшебства. Орин покачал головой.
Вскоре они увидели Боларда, который, не шевелясь, смотрел вниз на лагерь. Когда Орин и Конан оказались на вершине холма, Болард повернулся к ним и уселся возле палатки.
— Это не первый, — пробормотал он мрачно, скрещивая на груди руки, — но и не последний.
* * *
По мере продвижения войска, леса становились все гуще, а воздух — влажнее. Вскоре им пришлось переходить вброд мелкие ручьи и продираться сквозь невысокий кустарник и камыши, росшие вдоль берега.
Деревья здесь росли ближе друг к другу и были выше, а оттого казались более зловещими — у них были толстые мощные стволы и тяжелые ветви, которые простирались во все стороны, уходили вверх и скрывались где-то в небесных просторах. Все утро землю покрывал дымка; она поглощала лучи солнечного света и местами образовывала серые, мрачные воронки тумана, из-за которых отдельные группы солдат то и дело теряли друг друга из виду. Откуда-то издалека доносились звуки, издаваемые обитателями леса, какие-то крупные звери рычали и щелкали зубами, а неизвестные птицы жутко кричали и перепархивали среди листвы, словно шпионя за войском.
Но пока что все оставались в своем уме. Единственное, что испытывали люди, путешествуя по чтим зловещим местам, это чувство уныния и Тоски. Солдаты выглядели необычно угрюмыми и сердитыми, из-за чего то и дело по пустякам вспыхивали ссоры.
