— Ну, что такое, на самом деле! — с досадой произнес женским голосом динамик, висящий в углу. — Ходят и ходят, как дикие!
В павильон, волоча за руку Настю, вбежала мама Люда.
— Господи, прямо запретная зона! — зашептала она. — Мы уж и так чуть ли не ползком… Папа там?
Она показала глазами наверх, куда-то на крышу особняка, где серебрился цилиндрический бак.
— Там, — ответил Андрей. — Ну, попили?
— Ай, — махнула рукой мама Люда, — попили водички простой, много ли нам нужно?
Она присела возле журнального столика, взяла на колени Настасью.
— Андрюшенька, какие ж там склады! — со светлой печалью в голосе проговорила она. — Какие ж там склады, чего только нет! Икра, ветчина баночная, печень трески, колбасный фарш, напитки различные…
— Ну вот, — с упреком сказал Андрей, — а ты с собой волокла.
— Да это ж все не для нас! — смеясь и всхлипывая, возразила мама Люда. — Представительские склады, для аппарата. И тащат оттуда ящиками, и тащат… При мне переводчики два раза приходили.
— И нечего было там топтаться, — сказал Андрей. — Представительские значит, для представителей, а мы специалисты.
Но мама Люда его не слушала.
— Тащат коробки в обхватку и морды в сторону воротят, — говорила она. — И замечать не хотят.
Она приумолкла и вдруг оживилась.
— А работает там кто? Жены специалистов. Ящики ворочают, бумажки заполняют… Одна врач по образованию, другая даже кандидат. А что? Я бы тоже могла.
— Мало тебе? — спросил Андрей. — Все мало?! Не наворочалась? Никак остановиться не можешь? Во, ненасытная, правильно говорит тетя Клава.
На этот раз мама Люда рассердилась.
— Ты про тетю Клаву молчи! — громко сказала она. — Понял? Я тебе про нее такое могу рассказать…
— Не надо.
— Вот и я говорю: не надо. А на склад я еще устроюсь, погодите. Все они у меня вот здесь будут…
И мама Люда крепко сжала, поднявши кверху, свои маленький кулачок.
Отца ждали долго: небо густо покраснело, в павильоне стало темно и совсем прохладно. Наконец отец вышел на крыльцо, взглянул по сторонам, посмотрел за угол, на киноплощадку и решительно направился к павильону.
— Вот вы где прячетесь! — сказал он входя.
Лицо у него было хоть и измученное, но приветливое, как у человека, которому удалили больной зуб. И, глядя на отца, Андрей тоже почувствовал облегчение и благодарность — неизвестно к кому и за что. Скорее всего к советнику — за то, что он не обидел отца.
— Где ж ты был так долго? — жалобно спросила мама Люда.
— Что значит "где"? — удивился отец. — У советника, потом в бухгалтерии…
