Cамое, самое, — бежал я по ступенькам, — ужасное, у-жасное в смерти, в смерти то (поворот), что она… что она… что человек предо-ставлен самому, самому себе!.. А кто же это? (остановился внизу, завязывая наконец-то шнурки) — Лолита! — заорал я и выскочил вон, хлобыстн навесу ув дверью.
Выпили чаю с коньяком.
Блин, я опять ссать хочу.
Ну иди, только потихоньку, не сшибай ничего, пожалуйста-а (зевнула)… я приготовлю нам коктейльчик и спать… спа-ать что-о-то хо-очется…
Вернулась.
Ща я сбегаю покакать, потом хлопнем.
Оставшись одна, Света невольно залезла пальчиками в шортики — трусики она не надела. На стене — картинки девочек, увеличенные Ксюхойт с иностранного журнала по психологии, какого-то фотографа-психа с фамилией на Х. Ещё она показывала тоже свои поделки — перерисованные картинки из японских мультиков, где стройненьких белокурых девашек, в миниюбочках и со спущенными белыми трусиками, натуралистично пронзают — во все щели! — ненатурально большие члены… Это она хотела повесить, но из-за родителей не стала!..
Вот и я (едва успела выдернуть ручки!). Бери стаканчик. Тут их три.
Что это?
Отрава. Убийственная смесь, открытая моим папой после того, как он побывал в Африке.
Раньше ты что-то не предлагала.
Ждала случая! Пить надо быстро — одним глотком, один за одним. Сначала немного текилы, соль и лимон — класс, потом вот это — во рту остаётся аромат амаретто, орехов, заедаешь сразу вот этим — фейхоа, ты думаешь, что это высшее блаженство и тут ты пьёшь № 3 — это абсент и леденец (один на двоих правда) из каких-то супертрав…
Они опрокинули всю батарею, немного закашлявшись. Ксю, облизывая леденец, подошла к двери и заперла её изнутри. Светка развалилась в кресле, испытывая лёгкое головокружение.
Раздевайся что ли, — зевнула Ксю, — а, на ещё леденец-то сосни, как он тебе?
Впечатляет.
Вставляет, ты хочешь сказать. Раздевайся, ложись…
Да у меня какой наряд.
Будешь в гольфах спать?
Я в шортах буду — трусиков у меня нет.
Что за новая мода! Насмотрелась эротической хуйни?!
Порнографической — как ты!
Ксю опустилась на колени у кресла.
Давай я помогу тебе снять гольфы.
Она уже ласково скатывала один, поглаживая икры. Светка вся тряслась.
Не надо, Ксю, это чушь…
Ксю резко встала, всхлипывая, закрывая ладонями лицо, отошла в тень.
Подумаешь! Я могу смириться с тем, что меня никто не любит. Никто. Такую меня. Я не знаю… Я не могу смириться с тем, что меня никто не любит… Вот если бы жить крайне долго, было бы наплевать — уж за такой-то срок кто-нибудь да полюбит… Всё будет… даже надоест… А мне осталось… Мне нельзя…
