— Нам самим придется уйти, как только мы допьем пиво, — сказал человек. — Рад, что встретил тебя. Вечного тебе прекрасного ветра!
Облегчение Водана было очевидным.
Он пробормотал несколько вежливых фраз и поднялся наверх вместе с Кьенной.
Город поглотил их.
Аринниан не мог решиться, что ему сказать. Он был благодарен тусклому свету, лицо его пылало жарче, чем горячий воздух. Он старался не смотреть на Табиту.
Наконец та мягко произнесла:
— Бедная потерянная душа!
— Кто, эта ночная пташка? — Он сразу же пришел в ярость. — Мне приходилось раньше встречаться с существами ее сорта. Дегенератки, жалкие преступницы! Ее счастье, если Водан не перережет ей горло в каком-нибудь из низкопробных клубов, в который она его потащит. Я знаю, что там должно случиться. Он блуждал одинокий, потерянный, житель гор, который, возможно, никогда не встречался с ей подобными. Она отметила его, проявила свое умение. Ух!
— Ну а тебе-то какое дело? Я хочу сказать, что он, конечно, твой друг, но я не могу поверить в то, что это патетическое существо сумеет вытянуть из него больше обычной платы. — Табита выпустила клуб дыма. Ты знаешь, — задумчиво проговорила она, — в этом хорошо проявляются особенности итрианской культуры. Они увенчаны человеческими идеями там, где те не дают им ненормальности быстрой смерти. Но они еще не интересуются вопросами спонсорных изменений, исследований или лечений, даже простым милосердием. Когда-нибудь.
Он едва услышал последнее замечание.
— Водан должен жениться на Айат, — сказал он каким-то утробным голосом.
Табита подняла брови:
— О, на той, о которой ты мне говорил? Но не думаешь ли ты, что услышь она об этом, она была бы рада, что он получил немного информации и опыта?
— Это неправда! Она слишком чиста! Она.
Аринниан задохнулся. Внезапно он подумал: «Почему бы не рискнуть? Теперь мне и самому нужно забыться».
— Это так немного для тебя значит? — Выпалил он. — В таком случае, давай сделаем то же самое!
— Хм! — Некоторое время она изучала его. Его гнев утих, и он сделал усилие над собой, чтобы не отвести глаз от этого изучающего взгляда.
Наконец она сказала:
— Ты чем-то огорчен, не так ли, Крис? — Усмешка. — Но, во всяком случае, ты подаешь надежды.
— Прости, — он встал. — Я не хотел быть невежливым! Я хотел дать тебе. Воображаемый пример. Заставить тебя понять, почему я расстроен.
— Я могла бы утешить тебя, назвав твои переживания воображаемыми, — она улыбнулась, хотя тон ее голоса был более сочувственным, чем сами слова, — но я все же не считаю это нужным. Итак, ответ будет «нет»!
