– Это тот самый московский Джеймс Бонд?
– Ты догадлив, но медлителен. Пора тебе привыкать к нашему ритму жизни. Наш девиз: экшн и еще раз экшн. Побольше действий, поменьше болтовни.
– Как в американских боевиках?
– Да уж не как в романах Достоевского.
Штейн пренебрежительно фыркнул. Макс нервно потер руки, пощелкал суставами пальцев и встал.
– Если я сделаю это, вы сдержите свое слово?
– Вы, русские, обожаете делить шкуры неубитых волков, – нахмурился Штейн. – Скажешь «хоп», когда окажешься в кузове. Разве не так гласит ваша народная мудрость?
– Не так. Мы говорим: «Назвался груздем – полезай в кузов».
– Вот и полезай. – Новый зевок. – И поскорее. Не то твой счастливый билет достанется кому-нибудь другому. Кому-нибудь более расторопному.
Сделав два шага к двери, Макс остановился и обронил, не оборачиваясь:
– Дайте мне хотя бы одним глазком взглянуть на документы. Хотел бы я увидеть свою иммиграционную карту. Она готова?
Нижняя челюсть Штейна выдвинулась на пару миллиметров вперед и оставалась в таком положении на протяжении всей последующей отповеди:
– Послушай, парень, я ведь не спрашиваю тебя, как ты намереваешься проникнуть в отель. Это твое личное дело, в которое я не вмешиваюсь. Ты тоже не вмешивайся в мои дела, о’кей? По-моему, так будет справедливо.
Максу оставалось лишь буркнуть что-то нечленораздельное и покинуть кабинет.
Спускаясь по лестнице, он думал о том, что американское понятие справедливости уж очень расходится с его собственным, и перспектива получения «зеленой карты» впервые показалась ему не такой уж заманчивой. Впрочем, как верно подметил Штейн, капризничать он себе позволить не мог. Даже не считая себя подопытной крысой.
Гостиница «Пассаж» размещалась в историческом центре Одессы, недалеко от Дерибасовской улицы. Здание, возведенное в 1886 году, считалось архитектурным памятником девятнадцатого века, но находилось в таком плачевном состоянии, словно его однажды попытались снести, а потом махнули рукой да так и оставили стоять, решив дожидаться, пока оно развалится само по себе.
Ванные комнаты кишели грибковыми микроспорами, азартно атакующими каждую пару босых ног, ступающих на осклизлый кафель. Бачки унитазов издавали столь ужасающие хрипы, что впечатлительным жильцам мерещились по ночам покойники с перерезанными глотками. Двери номеров выглядели так, будто каждую из них пытался вышибить опасный безумец, вооруженный топором или ломом. Балконы кренились, полы дыбились, кривые потолки осыпались побелочной перхотью, грозя похоронить под собой каждого из ста шестидесяти пяти смельчаков, рискнувших остановиться в «Пассаже».
