- Ну, тогда... может быть, ты просто подсознательно отказался от своего прошлого, потому что оно было слишком тяжелым и даже страшным? Предположим, ты был совсем другим человеком, с другим именем, предположим, ты совершил какой-то ужасный поступок, раскаялся и решил начать жизнь с начала...
- Да ведь все равно должны быть какие-то следы! И тот человек, которым я, предположим, был, не мог же исчезнуть просто так! У него были какие-то знакомые, родственники... они должны были его искать...
- Ну, тогда...
И тут Кхон Лорик внезапно сел, уронив куклу на колени.
Он почувствовал, как в глубине его ума шевельнулось что-то... что-то чужое. И это чужое было сродни той тьме, которая затаилась в мистических мирах. Нет, не сродни... это и была сама та тьма.
И эта не принадлежавшая Лорику частичка сознания изо всех сил тянулась к кукле Дорис.
Внезапно Кхон понял: в Дорис его спасение. Он должен слиться с ней, он должен впитать ее в себя, растворить в себе... и тогда он раз и навсегда освободится от оков тела, от оков материального мира, от ужаса непрестанно возникающих желаний... и он должен сделать это прямо сейчас, немедленно. Откладывать нельзя. Ни на минуту.
Лорик осторожно взял куклу и прижал ее розовое личико к своей небритой щеке. Потом чуть передвинул Дорис, и ее блестящий лакированный лобик очутился у виска чревовещателя. Кхон сначала ощутил шелковистую прохладу... а потом его словно пронзило лютым холодом и одновременно обожгло и ударило током.
И он увидел чудовищную картину.
...В бездонное горное ущелье стремительно падало тело сорвавшегося со склона альпиниста. Лорик знал, что этим альпинистом был он сам, и что он пытался подняться на мощный "бараний лоб", выпиравший из неширокой полоски скального грунта на границе двух гигантских ледников. Альпинист, которого звали тогда как-то иначе, рвался к вершине, до сих пор никем не покоренной... но и ему не сдалась гордая снежная красавица. Он атаковал ее упорно и самозабвенно, он был силен, ловок и искусен... но гора все-таки сбросила его. Сверкающая твердыня, похожая на символ вечной неуемной человеческой страсти к самоутверждению, смахнула с себя очередную мошку и забыла о ней.
Но падение альпиниста было прервано некоей мощной и недоброй силой.
Падение потерявшего сознание альпиниста постепенно замедлилось, он сначала завис в воздухе, а потом, влекомый чьей-то волей, поплыл вбок, к вертикальной стене ущелья, и опустился на крохотный выступ в скале, прямо перед черной щелью пещеры. Из щели к альпинисту протянулись желтые старые руки, худые и морщинистые, с длинными грязными ногтями, с костяными браслетами на запястьях...
