– Видишь тот высокий дом с резным карнизом, который так близко примыкает к дворцовой стене? – Евлалия показала на него своим золотым ноготком, а затем продолжала: – Там живет только один старый возчик в комнатке у самой земли. В следующую ночь дверь будет открыта. Из люка между крышей дома и стеной дворца будет положена лестница. – Она указала киммерийцу на пятно, расположенное почти прямо под окном, где они стояли. – Эта дверь не охраняется. Ход ведет к той лестнице, по которой мы прошли сюда. – Она взглянула ему прямо в глаза. У нее было бледное, взволнованное лицо.- Ты сможешь это сделать так, чтобы никто не поднял тревоги?
– Да. – Он ограничился коротким кивком и снова повернулся к собравшимся в комнате. Рандальф стоял прямо позади них и совершенно явно слышал весь разговор. Он выглядел очень встревоженным.
Затем Конан обратился к барону:
– Барон, вы слишком умны, чтобы затевать всю эту игру со мной только ради собственного развлечения. – Конан указал головой на заговорщиков, стоявших у окна: – Эти влюбленные пташки могут быть очень неплохи… только надо бы убедиться в том, что они разделяют вашу мудрость касательно игр, – Он сжал руку Стефани так, что тот скривился. – Увидимся через два дня.
КОНАН-ЛЕЙТЕНАНТ
– Оружие к бою! Вперед! Шаг вперед – удар – назад! Нет! Нет! Вы что, траву косите? Больше ярости!
Конан так перенапрет голос, что теперь орал хрипло, точно каркал. Огромная тяжесть скуки придавила его плечи. Перед ним без малейшего энтузиазма фехтовало деревянными планками и всяким дрекольем пестрое сборище разных там землепашцев, пастухов, ремесленников, набранных из города. День напролет они тренировались на склоне холма между городской стеной и лагерем наемников. Теперь день уже клонился к вечеру, солнце заливало светом белые стены за спиной Конана. Его лучи горели на его уставшем теле, как будто сейчас был еще жаркий полдень.
Но еще куда хуже, чем жара или усталость, была эта ужасная скука. Если бы ему сейчас разрешили собственными руками перебить этих тупоголовых добросердечных болванов, он не стал бы лить по ним слезы. Но сделать из них боеспособных солдат – это было нечто иное.
– Э, парни, довольно! Теперь каждый по отдельности. Ты, там, давай победи эту вражину… то есть мешок с сеном!
Конан схватил мешок, набитый соломой, который висел на палке, и бросил его в парня, стоявшего впереди, худенького крестьянского юношу. Парень провел сильный, но неловкий выпад, отражая атаку падающей на него куклы. Затем выронил свой деревянный меч, отскочил и начал вытаскивать занозы из руки.
