– От чересчур эффектных женщин лучше подальше держаться, Денис, – сказал я. – В отдельной комнате с чистой постелью и полным холодильником.
Он посмотрел на меня с сожалением. Интересно было бы встретиться с ним лет этак через пятнадцать и вновь побеседовать на тему взаимоотношений полов. Пока что рассуждения Дениса отличались чрезмерной юношеской горячностью и прямолинейностью:
– На фига мне чистая постель, если на ней у меня никто под боком не лежит? Дрочить на ней в одиночку, что ли?
С этими словами он неожиданно сорвался с места и помчался от меня прочь, толкая перед собой швабру с видом хоккеиста, прорывающегося к чужим воротам. Сначала я решил, что паренька отпугнул мой совет, показавшийся ему странным, но, обернувшись, я нашел другое объяснение его внезапной ретивости.
В дальнем конце коридора возникла коренастая мужская фигура, вышедшая из комнаты, соседствующей с моей. Ввиду неважного освещения я принял неспешно приближающегося мужчину за Марка, которому вздумалось зачем-то сутулиться и втягивать голову в плечи, но зычный голос, ворвавшийся в вестибюль, принадлежал совсем другому человеку:
– Сачкуешь, Карташов? Чтобы через десять минут тут все сверкало!
Когда коренастый поборник чистоты приблизился, он оказался немногим моложе меня и на голову ниже, но смотрел с таким видом явного превосходства, как будто я тоже находился в его подчинении. Добавить бы ему сантиметров двадцать роста, и получился бы вылитый бравый сержант из американского фильма. Мощная нижняя челюсть, словно вытесанная из гранита, прямой взгляд светлых глаз, воинственный «ежик» на голове. Розовый рубец, пересекавший его бровь, вполне мог быть заработан при падении с лестницы по пьяни, но смотрелся он грозно. Оливковая рубаха с закатанными рукавами обтягивала мускулистый торс геройского сержанта, а штаны спереди заметно бугрились, еще сильнее подчеркивая его мужественность. Такому в руки ручной пулемет с бесконечной патронной лентой – и в самую горячую точку его, крошить полчища проклятых басурман!
Но он предпочитал командовать в мирном Подмосковье молоденькими парнишками, а еще давать укорот всяким штатским, болтающимся без дела по вверенной ему территории.
– Сидел бы в своей комнате, писатель, – сказал он, почти не стараясь изображать вежливость или дружелюбие. – Мешаешь воину производить уборку, а потом его наказывать придется.
Услышав эти слова, Денис придал швабре такое ускорение, что тряпка на ней должна была вот-вот задымиться.
