Уже под утро держал речь князь Дмитрий Михайлович Голицын и говорить начал о том, что Бог наказует Россию, отняв у неё императора, на которого возлагалось столько надежд. Елизавета и Анна, дочери Петра от Екатерины, продолжал Голицын, — незаконнорожденные; Анна родилась в 1707 году, Елизавета — в 1709, а Петр и Екатерина обвенчались в 1712 году. Можно ли возводить на престол незаконнорожденных?!
Завещание — «тестамент» Екатерины о передаче власти Петру II, а после него — Елизавете Петровне незаконен, так как сама Екатерина — лицо низкого происхождения и не имела права занимать престол. А раз так, надо перейти к старшей линии династии, к дочерям старшего брата Петра, Ивана Алексеевича. Но Екатерина Ивановна — жена мекленбургского принца, к тому же человека вздорного, возводить её на престол Российской империи по многим причинам неудобно. А вот Анна Ивановна, вдова курляндского герцога, очень даже удобна для возведения на престол. Тем более она дочь матери из старинного русского рода, женщина, одаренная «всеми нужными для престола качествами».
Подействовали красноречие Дмитрия Михайловича или какие–то иные факторы, но с его аргументами верховники согласились: быть на престоле Анне Ивановне, племяннице Петра Великого!
— Так! Так! Нечего больше рассуждать, выбираем Анну! — кричали верховники.
Но князь Дмитрий Михайлович не считал, что все уже решено:
— Ваша воля, кого изволите, только надо и себе полегчить, — снова обратился он к собравшимся.
— Как это себе полегчить? — спросил сенатор Головкин.
— А так полегчить, чтобы себе воли прибавить, — разъяснил Голицын.
— Хоть и зачнем, да не удержим того, — возразил Василий Лукич Долгорукий (как видно, прекрасно поняв, о чем это вдруг заговорил Голицын).
— Право, удержим! — настаивал Дмитрий Голицын.
И прибавил после изъявления общего согласия выбрать Анну:
— Будь ваша воля, только надобно, написав, послать к её величеству пункты.
Присутствующие ничего не поручали князю Дмитрию, но и были вовсе не против «пунктов». Как видно, поняли они его с полунамека: всем было понятно, что означает «себе полегчить», «себе воли прибавить» и что такое эти «пункты». Никаких дебатов по этим вопросам верховники не начали и вели себя как люди, хорошо знающие предмет разговора. Остается предположить, что и раньше разговоры о «пунктах» между ними велись — по крайней мере, иначе эта сцена становится совершенно непонятной.
Точно так же и с самой кандидатурой Анны… В свете того ужаса, которым стало ее правление, какой–то злобной издевкой, чёрным юмором звучат слова о «всех нужных для престола качествах». Хоть убейте, не в силах предположить, что эти «качества» — злобный характер Анны, её жестокость, грубость и бескультурье — не были известны высшим лицам в государстве Российском. Может быть, демагогические похвалы Голицына Анне и слушались без возражений, потому что с ее именем связывалось НЕЧТО? В смысле нечто, вовсе не связанное с ее качествами, но становившееся возможным, если ее все–таки избрать. По крайней мере мы просто вынуждены сделать такое предположение… Только предположение, разумеется, а никак не уверенное заключение.
