Исчезает луч. В кромешной тьме слышны возня и удары, сдавленный крик. Распахивается дверь. Стремглав выбегают двое грабителей.
За ними в разорванной рубахе — подполковник. У него в руке кобура. Бегут по палубе. Верзила прячется. Преследователь теряет его из виду. Бросается за «поганкой». Догоняет. Не успевает вытащить револьвер. Тогда верзила выходит из укрытия и бьет подполковника кастетом по голове. Тот падает. «Поганка» пинает упавшего ногами, топчет его. Раненого переваливают за борт. Бандиты подбирают оброненный сверток.
— Человек за бортом!! — поднимает тревогу вахтенный. Вспыхивают прожекторы. Шарят лучами. Подполковник висит над водой, чудом уцепившись за какой-то выступ.
На палубу сбежались матросы. Среди них суетится пара жуликов.
Испуганный вопль:
— Убили…
Петр и Арвид видят все сверху.
Матросы оттесняют от борта сбежавшихся пассажиров. Спускаются по канатам к пострадавшему.
Старпом глядит на часы. Стрелка приближается к 0.30.
— Идиоты! — едва сдерживая себя, бросает он коренастому. Крепкий кулак привычно ткнулся в физиономию. — На-азывается «без шума»! Самому надо было идти. Заканчивайте дело!
Петр хватает Арвида за плечо:
— Гляди!.. Это они!
Стараясь быть неприметными, от толпы, образовавшейся на палубе, отделяются «поганка» и верзила.
Петр стремглав скатывается вниз.
Торопятся бандиты.
Еще одна лестница позади.
Выходит из толпы старпом, с ним два вооруженных матроса.
Издали наблюдает Арвид.
Петр вбегает в свою каюту.
Стук в дверь. В каюту юркает «поганка».
— Вот, держи, — протягивает сверток.
— Кокаин! Отлично… Петр взвешивает пачку на ладони. Подходит к иллюминатору. Открывает его и… сверток летит в темноту.
В тот же миг в каюте появляются — старпом и вооруженные матросы.
— Ну что, господин русский? Так вы и слесарь и плотник…
— И лесоруб…
— И преступник. За н-незаконный про-овоз н-наркотиков вы арестованы.
— Это ошибка.
— Судьба-индейка… Так, кажется… — Краузе спокойно-язвителен. — О-обыскать!
Матросы не успевают приступить к выполнению приказа. Их останавливают.
— Господин Краузе, — шелестит «поганка». — Он выбросил… Только что…
— Болваны!
Шапорина поддерживает забинтованную голову подполковника. Раненый лежит на полу посреди салона.
— Ну?! — почти кричит Шапорина, увидев старпома.
— Без изменений, — сквозь зубы отвечает Краузе.
— Состояние весьма тяжелое! — поднимается судовой врач.
— П-п-п-постарайтесь до-отянуть хотя бы до Нью-Йорка, — настойчиво говорит старпом.
— Я знаю… помню убийцу… его лицо… — Глаза подполковника закрыты, он бредит, слова его неразборчивы. — Жить… хочу…
