Искатель. 1966. Выпуск №2 - Рэй Брэдбери, Синклер Льюис

Стояла осень тысяча девятьсот восемнадцатого. Приближалась годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Буржуазные газеты всех мастей и оттенков, не переставая, твердили:

— Советы падут через несколько дней!

— Спасите Россию!

Что же происходит там? Весь мир задавал этот вопрос.

«Там» — это в далекой, непонятной стране, в стране, одетой в лохмотья, стиснувшей зубы, затянувшей пояс.

Газеты, газеты, газеты… Залы, кабинеты, трибуны…

В руках респектабельного оратора газетный лист превращается в бумажный ком:

— Задушить большевистского ублюдка в его колыбели!

Выползает телеграфная лента. Черточки, точки.

Морзянка отстукивает тревогу.

Темнеет громада эскадры.

Подтянутый офицер в английском хаки поднимает руку…

— Советы обречены!

…Разворачиваются стволы. Зловещие тени в предрассветном небе. Залп, другой… Горит деревня. Бегут люди.

Кричат газетчики:

— Большевики — грабители и убийцы!

…Раскрыты площадки бронепоезда. У орудий — иностранцы во френчах.

Черные дымы на поле ржи. Залп. Еще…

Газетчики вопят:

— Большевики — это хладнокровные убийцы! Профессиональные палачи!

…Из Хамовнической казармы тощие лошаденки вывозят походные кухни. Их окружают голодные дети. С кастрюлями, котелками, банками тянутся они к красноармейцам, получая горячее варево.

Сухой стрекот пишущей машинки.

«…Англо-французская и американская буржуазная пресса распространяет в миллионах и миллионах экземпляров ложь и клевету про Россию, лицемерно оправдывая свой грабительский поход против нее…» — диктует секретарь.

У окна стоит Михаил Маркович Бородин. Он поглядывает на пильщиков дров во дворе Кремля. — Брови сомкнуты. Губы сжаты. Бородин ставит на подоконник стакан с чаем, блюдце с ломтиком хлеба. Пристальный, сосредоточенный взгляд возвращается к машинистке.

В руках секретаря — листы, испещренные быстрым ленинским почерком. Секретарь продолжает диктовать:

— «…Негодяи, которые клевещут на рабочее правительство, дрожа от страха перед тем сочувствием, с которым относятся к нам рабочие «их» собственных стран!..»

В памяти Бородина возникают слова недавнего разговора с Владимиром Ильичем.

Бородин говорил:

— Там, в Америке… все о нас чудовищно извращено.

Голос Ильича, обычно энергичный, задорный, потускнел, интонации стали жесткими.

— Что же вы предлагаете?

— Я думаю так… письмо американским рабочим.

— А как доставить? Все пути перерезаны… Блокада… Подлый заговор…