Но ведь я к ней с любовью, пытаюсь понять, убедить. Разве так чего-нибудь добьешься? Самостоятельности ищет… Доискалась…
…О чем это я? О чем? При чем тут воспитание? Какая ерунда. Девочка в беде, ее надо спасать, закрыть собой от всего. Лучше бы со мной такое, какая же я дура, пусть делает все, все лишь бы была жива и здорова. Всю себя я готова отдать по кусочкам, лишь бы обошлось. И кровь моя не подходит. У нее отцовская группа.
Боже! За какие грехи мне эти наказания?
Мы приедем, наконец, или нет? Зачем он так тащится? Нашел время соблюдать правила.
…Помню, какой плаксой была, когда ее из роддома привезли. Все ночи орала. Я тогда думала, что скоро сойду с ума и уже никогда в жизни не смогу выспаться… А когда в школу пошла, я, наверное, больше ее волновалась. Вернее – только я и волновалась. Для нее это было началом новой игры. Какой же смешной она была: огромные восторженные глаза, косички, тоненькие ножки, новый необмятый ранец. Чудо мое…
Попадись мне тот ублюдок, который посмел! Убила бы, зубами в горло вцепилась и разодрала. Сволочь! Таких стрелять надо! Вешать! Забивать кнутом на площади!
Что же случилось? Вот и больница. Боюсь, не смогу выйти из – машины. Куда же я задевала валидол?
…Неужели это и есть поворот? Не думал, каким он будет тяжелым и жестоким. Хотя, перемен без боли не бывает. A я ждал, когда должно произойти подобное? Только отчего именно дочь стала верстовой вехой в жизни? Опять, опять я получаю свою боль через другого.
…Бензин почти на нуле. Надо бы на обратной дороге заправиться.
До двадцати девяти лет жил вроде нормально. Нет, я и тогда понимал, что все вокруг нас проходяще. Но понимал как непреложную истину, как некий абстрактный постулат, который ко мне относился лишь со стороны приобретений.
Диплом, жена, квартира, дочь, положение… И вдруг умер отец. Я и не понял сначала, что все! Не будет его больше! Что вместе с ним начало мое исчезло. Да, то было первым толчком, который вывел меня из равновесия, заставил оглянуться. А ровно через год в автомобильной катастрофе разбился лучший друг. За день до того посидели хорошо в баре, от души пивка попили, а на следующий вечер я за гробом поехал.
Скорее всего, вот тогда я и почувствовал наиболее остро зыбкость всего. Неприступные, на первый взгляд, жизненные редуты оказались холщовыми декорациями.
Черт, на красный проскочил. Ладно, под утро в Москве, слава богу, все еще спят. И так гоню на пределе, без всяких правил…
