Сердце мое сжалось, словно его стиснули рукой, и вдруг — о позор, о глупость — глаза мои наполнились слезами. Рената вопросительно смотрела на меня.
— Почему-то мне до слез стало жалко твоего брата. Глупо, да? — призналась я честно.
Рената, нахмурившись, смотрела на меня.
— Как странно… Ведь я ничего не рассказывала тебе о нем… А почему жалко?
— Не знаю. Но мне кажется… Я теперь понимаю, какое это есть материнское чувство?
— Иннокентий старше тебя на целых восемь лет. Ты хочешь сказать, что при виде этого снимка в тебе проснулись материнские чувства?
— Да.
Рената глянула на Августину, та на нее, и обе принялись хохотать. Я присоединилась к ним.
Но Рената вдруг сделалась серьезной, даже грустной.
— Он несчастлив, мой брат. Жена Иннокентия — черствая, бессердечная женщина. Низкая. Дурная. Сколько в ней злобы! Такой, знаешь, наглый тон, громкий, резкий голос. Она работает бухгалтером в порту. Нас, всех его родных, она ненавидит лишь за то, что он нас любит. Она даже сына своего не любит — ревнует к нему мужа.
— Разве можно не любить своего ребенка? — недоверчиво спросила Августина.
— Это трудно понять нормальным людям. Она ревнует мужа к сыну. Она хочет, чтоб муж любил только ее. В детстве ее необузданно баловали. Единственная дочка. Центр Вселенной.
В день свадьбы она сказала маме… свекрови своей: «Я знаю, что Иннокентий очень вас любит. Но больше этого не будет. Я не позволю».
— Господи, какая глупая! — не выдержала Августина.
— Да, не умна. Мама ей сказала мягко: «Бедная девочка. Не советую это говорить моему сыну. Я ему не передам».
С первых дней их совместной жизни Лариса только и делала, что пыталась поссорить мужа с его родными. Когда родился Юрка, Лариса училась в Петропавловске в морском рыбопромышленном техникуме. Юрку она оставила нам. Мы все его сообща и вынянчили… нашего Юрку.
— А где учился брат?
— В университете во Владивостоке, на биологическом факультете. Но поскольку его интересовала биология моря и он знал, что без знания океанологии ему не обойтись, Иннокентий одновременно закончил и отделение океанологии. Его диссертация на стыке этих двух наук.
— И работал под руководством матери?
— Да. На экспериментальной станции. Кент стал работать примерно с седьмого класса. Готов был не только всякие пробирки, мензурки, колбы, но и пол мыть, лишь бы его допускали в лабораторию. С девятого класса он уже был неплохим лаборантом. Теперь нашей станции дают специальное судно — сегодня от мамы письмо получила, — Иннокентий назначен начальником экспедиции. Будут уходить далеко в океан… Лариса этим недовольна и со злости запретила Юрке ходить к нам. Иннокентий, разумеется, это приказание отменил… Плохо у них, очень плохо, Марфенька!
