Ихакобин уселся и повернулся к Ахмолу, который принес деревянную миску и кусок черного хлеба. Рот Алека, едва до его носа дошёл нестерпимый запах овсянки и теплого хлеба, тут же наполнился слюной. Однако вместо того, чтобы отдать принесенное Алеку, Ахмол остался за дверью в ожидании приказа хозяина.
— Как твоё сегодняшнее самочувствие, Алек? — спросил Ихакобин, положив ногу на ногу и аккуратно расправив на колене уголок своего темного одеяния.
Запах еды отозвался предательским урчанием в животе Алека.
— Вполне сносно, илбан, — ответил он, почтительно опуская взгляд.
— Хочешь есть?
— Да, илбан.
Отрицать очевидное было бесполезно. Он прекрасно понимал, какую игру с ним ведут, но упорствовать в своей гордости, теряя при этом остатки сил, не входило в его планы.
— Нынче вечером ты более благоразумен, чем раньше. Я рад.
— Голод — хороший учитель, илбан.
Ихакобин кивнул Ахмолу. Слуга поставил перед Алеком еду и вышел, закрыв за собой дверь.
— Прошу, можешь отведать, — сказал Ихакобин так, словно Алек был гостем за его столом. — Я сам уже поужинал у себя наверху.
— Спасибо, илбан, — Алек взял миску и попробовал овсянку. Сваренная на молоке и приправленная медом, она была божественно вкусна! Он буквально заставил себя есть помедленнее, вместо того, чтобы тут же наброситься, жадно глотая и давясь. Съев немного каши, он оторвал кусок хлеба и обмакнул его в миску. Хлеб, только из печи, был ещё теплым.
Он ел в полной тишине, чувствуя внимательный взгляд следящих за ним глаз, и легкую улыбку на губах его господина. У Ихакобина было тонкое умное лицо. Чернильные пятна вновь привлекли внимание Алека: одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что держать в руке перо для него куда привычнее, чем оружие.
Он покончил с овсянкой и отставил миску в сторону.
— Ваша тюрьма получше, чем некоторые гостиницы, в которых мне доводилось бывать, илбан.
— Не надо считать это тюрьмой, Алек. Сюда я обычно сажаю своих новых рабов, особенно столь легковозбудимых, как ты. Нескольких дней мирного отдыха обычно достаточно для того, чтобы помочь им свыкнуться со своим новым положением.
— Я рад, что вы не прихватили сегодня с собой ваш кнут, илбан.
Ихакобин хохотнул:
— Он не так уж и далеко, уверяю тебя. Однако тебе решать, понадобится ли он мне снова. Я не из тех хозяев, кому приятно унижать рабов по поводу и без.
Алек кивнул и откусил ещё хлеба.
— Можешь задавать мне вопросы.
Алек задумался на мгновение, затем спросил:
