— Ты же никогда не пытался.
Кенир нервно оглянулся на охранников.
— Однажды я сделал это, ещё до того, как оказался здесь. Мне повезло, что хозяин, которому я тогда принадлежал, не захотел делать меня калекой. Но он наказал меня так сурово, как только смог. Здесь совсем другой мир, Алек. Ты должен смириться с этим.
— Значит, предлагаешь сдаться? — горько прошептал Алек.
— Да. С твоим лицом и этими светлыми волосами, ты не преодолеешь и мили, как тебя схватят.
Алеку было известно несколько способов сделать так, чтоб его никто не заметил, но он предпочел сейчас об этом не распространяться. Они миновали портик и пошли по дорожкам из ракушечника. Кенир снял вуаль и подставил лицо неяркому солнцу. Алек сделал то же, наслаждаясь ветерком, ласкающим кожу. Он вовсе не считал, что сумеет когда-нибудь привыкнуть к необходимости носить эти ненавистные полоски ткани на своем лице. Конечно, ему доводилось носить маску найтраннера, но то было совсем другое дело, не этот символ унижения.
— Почему они заставляют носить их только своих рабов-фейе?
— Чтобы мы всегда помнили о том, что несвободны, — ответил Кенир, — и кроме того, это ограждает нас от чужих нескромных взглядов.
— Что ты имеешь в виду?
— Если бы более высокородный господин, прийдя сюда, решил, что ему хочется чтобы ты принадлежал ему, Лорду Ихакобину не осталось бы ничего иного, кроме как продать тебя ему, или даже отдать даром, если гость окажется слишком высокого происхождения. Такое нередко случается, особенно с такими миловидными рабами, как ты.
— Потроха Билайри! — Алек остановился и недоверчиво уставился на него: — Мы что, действительно, всего лишь ходячая собственность господина? Вроде собаки или лошади?
— Да, но это не так уж и плохо.
— Как ты можешь такое говорить?
Кенир цыкнул на него, снова нервно озираясь в сторону охраны:
— Прошу, держи себя в руках. Мне не хочется так быстро заканчивать прогулку.
— Что ты хочешь сказать, говоря, что это не так уж и плохо? — сердито прошептал Алек.
Кенир помолчал какое-то время, прежде чем продолжить разговор.
Он был таким печальным, что Алек снова мягко взял его под руку, накрыв ладонью руку, сжимавшую его цепь. Кенир глянул на него с благодарностью, и сердце Алека растаяло.
— Если не хочешь, не будем говорить об этом, — сказал Алек.
— На самом деле, мне этого вовек не забыть. У меня было много хозяев, большинство из них были гораздо более… требовательны. Последний был самым жестоким, тот, от которого я сбежал, и который чуть не убил меня. Господин Ихакобин увидел меня, когда приехал к нам в гости. Он был таким…
