Влияние, оказанное арабами на Испанию и Латинскую Америку, неоспоримо и особенно ощущается с приближением жаркого лета. Регулярные появления сомбреро из разноцветной соломы сродни эпидемиям. Это — такие же сомбреро, какие мы видим у нас в Штатах, с единственной разницей, заключающейся в том, что, поскольку здесь население надевает их поверх тюрбанов, они делаются значительно более широкими.
Я нигде так и не услышал убедительной версии истории происхождения тюрбанов. Та, согласно которой они незаменимы и одни лишь могут предохранять человека от лучей тропического солнца, меня не устраивает, поскольку часто, особенно у солдат, тюрбаном служит кусок материи, обмотанный вокруг головы, макушка которой при этом остается открытой.
Еще одной чертой, являющейся общей для арабов и мексиканцев, можно назвать их бессердечное отношение к животным. Ни арабу, ни мексиканцу не придет в голову разгрузить багаж со спины вьючного животного во время длительной остановки. Если животное поранится, араб и не почешется намазать рану лярдом,[51] что является настоящей панацеей у мексиканцев, вместо этого он помолится Аллаху, чтобы рана зажила. Даже если лошадь охромеет, это все равно не освободит ее от работы.
Вся скотина арабов очень пуглива и часто слепа, потому что у этого народа существует веселенький обычай бить животных палкой по голове.
Способ, которым кастрируют баранов, неописуемо жесток. Полагаю, что причина, по которой арабы не проводят подобных операций над конями и ослами, состоит в том, что строение их органов не позволяет использовать те же методы кастрации, что применяются в случае с баранами.
Конечно, я не мог не задавать себе вопроса: «А если бы арабы были христианами?» Лично для меня совершенно очевидно, что фаталистическое учение Мухаммеда и униженное положение женщин — главная причина отставания этого народа в развитии. Он практически остался таким же, каким был в VII веке, в то время как мы ушли далеко вперед. Думается, эта мысль могла бы лечь в основу убедительной проповеди в защиту преимуществ христианства.
Церемония, проведенная в штаб—квартире 1–го бронетанкового корпуса
19 июня 1943 г.
Полковник Шовен довел до моего сведения, что он хотел бы принять меня и двух других офицеров из числа названных мной участников Тунисской кампании на условиях почетного членства во 2–й полк алжирских стрелков, а также в фуражиры Почетного легиона.
Я назвал генералов Брэдли и Гэффи[52]
