А этим - время ничто.
С иголочки все - им не больше года.
И были ведь прошлой еще весной
Не зяблики, не соловьи
Попроще:
Какой-то ветерок сквозной,
Былинки, дождь, перегной.
Перевод Т. Гутиной
Я ТОТ
Я тот, кого в просветы крон
Витютни зрят,
Но не спешат
Лететь вразброс,
Лишь проворкуют себе под нос:
"А, это он".
И зайцы чуткие на месте
Замрут на миг
И свой пикник
Начнут опять,
Подумав так: "От него бежать
Не много ль чести?"
И плакальщицы, что меж плит
Идут гуськом
Туда, где холм
Земли сырой,
Рассудят: "Бог с ним, святынь такой
Не осквернит".
И скажут звезды: "Не пристало
За дерзость глаз,
Смутивших нас,
Мстить. Он, глупец,
Забыл: у нас с ним один конец
И одно начало".
Перевод Т. Гутиной
ХОЛОДНЫЙ МАЙ
Стоит пастух в холщовой робе у ворот
И возвращающимся овцам счет ведет.
Весенний ветер, резкий и колючий,
По небу гонит клочья грязной тучи.
Скрипит калитка ржавыми петлями.
Взъерошенные поздними дождями
Грачи, словно стервятники, косматы,
А певчих птиц рулады - хрипловаты.
На холоде раскрылись было почки
И вновь от страха съежились в комочки.
Луч солнца, разрывая облака,
Бьет по глазам, как резкий звук хлопка.
"В тебе, Природа, милосердья нет",
Подумал я. "Терпи!" - она в ответ.
Пастух в холщовой робе у ворот
Невозмутимо овцам счет ведет.
Перевод М. Фрейдкина
НА СВЯТКАХ
Дождь с неба лил ручьями,
Клубился мрак ночной.
Один в густом тумане
Шагал я сам не свой.
Вздыхали безответно
Кусты, когда на них
Несли порывы ветра
Охапки брызг шальных.
"Вот к Рождеству погодка!"
Послышалось вблизи:
Нетвердою походкой
Шел с песней по грязи
Подвыпивший бродяга
Он брел себе вперед,
Не прибавляя шага,
До городских ворот.
Перевод М. Фрейдкина
НИЗВЕРЖЕНИЕ ДЕРЕВА
(Нью Форест)
Два палача из-за взгорка выходят тяжелой походкой.
Сверкает у каждого острый топор за плечом.
Зубья двуручной пилы щерятся хищной разводкой
И вот подступают они к исполину лесному, что ими на смерть
обречен.
Скинув куртки, они топорами врубились у самого корня,
И белые щепки, вспорхнув, разлетелись по мху.
Широкая рана кольцом опоясала ствол, и проворно
Один из них длинной веревки конец, изловчась, закрепил
наверху.
И запела пила, и верхушка ствола задрожала.
И тогда лесорубы, пытаясь гиганта свалить,
Натянули веревку, но дерево только стонало.
И опять они долго пилили, тянули веревку и вновь принимались
пилить.
Наконец эта мачта живая слегка покачнулась.
Джоб и Айк с криком кинулись прочь, и, вершиной
пронзив небеса,
