Дождавшись конца трапезы, Элльм промолвил:
- Вам надо сменить одежду.
- Сменить? - Коста окинул взглядом рванье, которое едва прикрывало худые плечи Глеба. - Если это ты называешь одеждой, то, пожалуй, можно и сменить.
- Я дам вам новую, - сказал Элльм, принимая прежний суровый вид. - Но сперва...
- Что сперва?
- Сперва я должен спросить у Сайво-Олмако, что с вами делать дальше.
- Вот те раз! Мы думали, ты знаешь.
- Я получил только первую часть приказа: найти смелых руши и доставить их в землю Тре. Правда, я думал, что вас будет больше.
- Нас было больше. Остальных растеряли по дороге...
- Знаю.
- Значит, Пяйвия послал ты?
- Да. Он мой внук, у меня не было выбора.
- Пяйвий! - встрепенулся Глеб. - Где он? Он жив?
- Жив. Он сейчас далеко отсюда, ,но скоро вы его увидите.
Элльм поднялся, снял со стены бубен и колотушку.
- Ждите здесь.
Завеса над входом приподнялась, опустилась, и Глеб с Костой остались одни, под пристальным взглядом деревянного идола.
- Мне это не нравится, - признался Глеб, косясь то на чучело совы, то на чародейский огонь, который беззвучно горел посреди вежи.
- Мне тоже, - сказал Коста. - Но раз влипли, поздно каяться.
Он тихонько отодвинул пальцем край завесы.
- Что там? - шепотом спросил Глеб.
- Погоди, ничего не вижу... Ага! Старик стоит под елкой... там, где была упряжка. Больше никого.
- С кем он собирался поговорить, не помнишь?
- Какой-то дух, забыл имя... Стой! - Коста прижался к щели. - Кажется, начинается.
-Что?
- Старик стучит в бубен... Слышишь?
Снаружи донеслись мерные глухие удары и бряканье медных колец. Глеб подполз к Косте, но тот, увлекшись созерцанием невиданного зрелища, загородил собою весь вход.
- Дай поглядеть!
Глеб отвоевал себе небольшое пространство, глянул в щель и увидел Элльма, который с отрешенным выражением на морщинистом лице бил колотушкой в бубен. Рука его двигалась механически, а глаза были устремлены к небу, откуда холодным рыбьим оком смотрела луна.
У Глеба затекли ноги. Он оторвался от щели и машинально потрогал меч, лежавший рядом с очагом. Ощущение надежности, которое прежде исходило от оружия, исчезло - выпуклые глаза идола со вставленными в них черными жемчужинами пронизывали взглядом, от которого по коже пробегали мурашки. Глеб понял, что в этой стране все решает не грубая сила мышц и не твердость закаленной стали, а нечто, находящееся за пределами осязания и даже осознания. Мундус сенси-билис...
- Упал! - раздался негромкий возглас Косты.
