Глеб сделал еще несколько шагов и уперся в тупик, о котором говорил Коста. Но это был не просто тупик - это было нагромождение камней. Очевидно, когда-то пещера простиралась вглубь гораздо дальше, но подземный толчок обрушил часть свода, и образовался непроходимый завал. Глеб постоял возле него и повернул обратно.
Из головы не шли слова Харальда. "Здесь ты встретишь то, что не могло возникнуть даже в самом богатом воображении... И если ты никогда не испытывал страха - испытаешь... и если верил в собственные силы - разуверишься..."
Вдруг его внимание привлекла одна из стен. Он подошел к ней и осветил головней пространство длиною в три-четыре сажени и высотой в человеческий рост, испещренное загадочными рисунками. Они были нанесены на шероховатую поверхность какой-то бурой краской, которую не могла смыть даже струившаяся из-под потолка вода. Сперва Глеб подумал, что перед ним цельная картина, но, приглядевшись, понял, что рисунки сделаны разными людьми и каждый из них надо рассматривать в отдельности.
Вот сцена охоты: человек, стоящий на лыжах, мечет стрелы в белок, которые сидят на дереве. Вот странная упряжка: олень мчит по сугробам остроносую лодку. Вот изображение битвы: маленькие воины тычут друг в друга длинными копьями... "Что ж, как сказал великий Сенека, вивере милитаре эст... жить - значит бороться..." Вот женщина, только что родившая младенца, но этот младенец почему-то похож на олененка, а рядом с ними - взрослый олень с человечьей головой.
Глеб поднес головню к последнему рисунку и невольно отшатнулся - на него смотрело лицо Алая!.. нет, не Алая, а того безобразного старца, в которого он превратился после гибели и которого Пяйвий назвал Аксаном. Здесь, на этом рисунке, он был одет в длиннополую шубу и держал в руках что-то непонятное большой круг и какой-то предмет, похожий на молоток.
"Спасайся!.. Здесь ты увидишь то, что не могло возникнуть... И если ты не испытывал страха - испытаешь... Беги! Садись на свое судно и спасайся... Чем скорее ты покинешь Биармию, тем лучше будет для тебя и для тех, кто прибыл сюда вместе с тобой..."
Глеб быстрыми шагами вернулся к костру. Его бил озноб. Он взял стоявший в углях кубок и, не обращая внимания на боль, жегшую пальцы, в два глотка опорожнил его. Горячая вода потекла в желудок, но озноб не проходил. Судорожно сжимая рукоять меча, Глеб опустился на каменный пол, но тут же вскочил как подброшенный - в темноте ему почудился шорох.
