Выскочил хозяин. Человек с «железным оленем» уже обматывал палец носовым платком. На снегу расплылось кровавое пятно…
Иначе гангрена, – сказал он, повернув к ненцу посеревшее лицо.
Доктора надо, доктора, – говорил старик. – На Югорский Шар, на радиостанцию. Завтра сын с берега вернется, на оленях отвезу.
Но сын не вернулся ни завтра, ни послезавтра. Гость собрался уходить. Ненцы дали в дорогу оленьего мяса и пару вяленых рыб.
От Долгого до Югорского Шара менее ста километров. Погода отличная. Путнику казалось, что он сможет добраться до радиостанции за сутки. Выехал рано утром. Обмороженные пальцы поламывало. Но ноги хорошо обуты, а раны смазаны глицерином, хранившимся для велосипеда.
Расчеты расшиблись о гряду торосов, которую преодолевал до самого вечера. Ледяной лабиринт заставлял уходить влево, вправо и возвращаться… Пришлось устраиваться на ночевку.
Назавтра встал с трудом. Первые шаги – пытка: ступни словно чужие. Боль непрерывно спорит с волей. Но все же она, воля, заставляла кровоточащие ноги двигаться вперед: раз идешь, значит, и дальше можешь; сделал шаг, обязан и второй. Всякая задержка теперь грозила гибелью.
На горизонте показались скалы. Путник, собрав силы, уселся на велосипед и направился к ним. Вскоре стали попадаться мелкие островки, рифы. Вероятно, к вечеру он достиг бы берега, но с востока потянул ветер. Не резкий, не порывистый, но усиливающийся с каждым часом. И эта равномерность таила в себе какую-то метеорологическую фатальность. Понес сырой снег. Глаза залепляло. Но что это? Вместе со снегом с лица сдирается темная пыль! Она набирается в рот, в нос.
Человек почти вслепую, ориентируясь только по ветру, продолжал идти. На минуту остановился возле тороса. Закрыл лицо руками и отвернулся от жгущего ветра. По спине что-то ударило. И рядом, вокруг зашлепали черные плитки. Одну поднял. Пластинка очень легкой горной породы. Сланец?!
Каменная бомбардировка заставила снова зарыться в снег.
Еще одна ночь в обнимку с морозом на льду Хайпудырской губы…
Утро обрадовало: ветер унялся. О нем напоминали только черневшие всюду плитки.
Очевидно, пурга отслаивала их с береговых скал. А берег – вот он, в нескольких сотнях шагов!
Но и эти шаги уже не под силу. Выбравшись на твердую землю, человек свалился.
Из полуобморочного состояния вывело тявканье. Кто-то хватал за торбаса…
Велосипедист поднял голову. В сторону отбежал белый пушистый песец.
Он вынул нож и швырнул в зверя. Тот успел отскочить. Зафыркал, зашипел и уселся на расстоянии прыжка.
