Слушателю кажется, что и он один из этих голосов, осужденный, как и они, на адские страдания, способный лишь кричать в отчаянье и муке, что никто его не слышит, что никого не трогает его участь, что никто его не поймет, даже если он докричится до кого-то. "Я отовсюду слышал громкий стон, но никого окрест не появлялось, и я остановился, изумлен". И кажется ему, что его окружают "ужасные гиганты, те, кого Дий, в небе грохоча, страшит поныне". Все они вместе с ним напрягают свои могучие легкие, чтобы докричаться до слушателя, который их не понимает. "Rafel mai amech izahi almi", яростно раздалось из диких уст, которым искони нежнее петь псалмы не полагалось". И слушатель чувствует, что в эту минуту его покидает сознание".
Голоса умолкли. Макдональд снял с него наушники, которые, как смутно помнил Томас, он надел сам. Его потрясла неодолимая магия этих звуков, этих голосов, требующих, чтобы их выслушали, сливающихся в общий хор, в котором каждый поет свое...
Он пережил мгновение откровения, понял, что пропадет, как и эти голоса, и, если не найдет выхода, будет обречен на вечную жизнь в своей телесной оболочке, настолько одинокий в своих страданиях, как если бы находился в самом аду.
- Что это было? - ошеломленно спросил он.
- Голос бесконечности, - ответил Макдональд. - Мы переводим радиосигналы в звуки. В приеме это нисколько не поможет. Если мы что-то и поймаем, это покажут пленки, вспыхнут детекторы, компьютер поднимет тревогу. Но для нас это источник вдохновения, а в мы нем здорово нуждаемся.
- Я бы, - сказал Томас, - назвал это гипнозом, помогающим убедить маловеров, будто там действительно чтото есть, будто однажды они отчетливо услышат то, будто сейчас лишь воображают, что там на самом деле есть иные существа, которые пытаются общаться. Это всего лишь способ обмануть самого себя и обвести вокруг пальца весь мир.
- На одних это действует сильнее, на других слабее, сказал Макдональд. - Очень жаль, что вы восприняли это как личный выпад. Мы не занимаемся такой дешевкой. Вы же знали, что в этом нет никакой связи.
- Да, - согласился Томас, злясь, что голос его дрожит.
- Но я хотел, чтобы вы послушали кое-что другое. Это всего лишь введение. Пройдемте в мой кабинет. Ты тоже, Боб. Оставь прослушивание техникам.
Втроем они направились в кабинет и уселись в кресла. Стол Макдональда теперь был пуст - подготовлен к завтрашней добыче, - однако запах старых книг остался. Томас, не сводя глаз с Макдональда, гладил пальцами деревянные подлокотники кресла.
