"Когда мы ехали к его дому среди холмов, окружающих Аресибо, холмов таких же молчаливых, как голоса, которые слушают в оставшемся позади бетонном здании, он подтвердил, что его жена год назад пыталась покончить с собой, а сам он написал заявление об уходе, которое потом разорвал".
Дом был типичной испанской гасиендой и выглядел дружелюбно и тепло в густеющем мраке, потоки желтого света выливались через дверь и окна. Входя в дом, Томас еще сильнее почувствовал это и ощутил ту атмосферу любви, которую встречал до сих пор лишь раз или два в домах своих друзей. В эти дома он возвращался чаще, чем в другие, пока не понял, чем это грозит: он перестанет писать! Подыщет кого-нибудь, кто успокоит его, а кончится все обычным романом, который вскоре сменится отвращением. Он снова вернется в свою одинокую жизнь, вновь начнет писать, чтобы излить на бумагу боль, пульсирующую в его жилах. И то, что он напишет, будет таким же яростным, как ад, некогда описанный им. Почему он не написал о чистилище? Томас знал, почему: чистилище под его пером опять и опять превращалось в ад.
Мария Макдональд была зрелой женщиной, со смуглой кожей и красотой, в которой взгляд тонул, не находя ни дна, ни границ. Она вышла к мужчинам в скромной мужской блузе и простой юбке. Томас почувствовал, что тает от ее нежной улыбки и обволакивающей латиноамериканской любезности, и попытался воспротивиться этому. Ему захотелось поцеловать ей руку, захотелось повернуть ладонь вверх и увидеть шрам на ее запястье. Но еще больше ему захотелось обнять ее и защитить от призраков ночи.
Разумеется, ничего подобного он не сделал.
- Как вы знаете, - сказал он, - я приехал сюда, чтобы написать кое-что о Программе, и, боюсь, это будет не очень-то доброжелательная статья.
Она склонила голову набок, внимательно разглядывая его.
- Думаю, вас нельзя назвать недоброжелательным человеком. Вы, возможно, разочарованный. Может быть, ожесточенный. Но вы честны. Вы удивляетесь, откуда я это знаю? У меня чутье на людей, мистер Томас. Робби, прежде чем принять кого-то на работу, приводит его к нам домой. Я не ошиблась ни разу. Ведь правда, Робби?
Макдональд улыбнулся.
- Только однажды.
- Это шутка, - сказала Мария. - Он хочет сказать, что я ошиблась в нем, но это совсем другая история, которую я расскажу вам, когда мы познакомимся поближе. У меня есть это чутье, мистер Томас, и кое-что еще... я прочла ваш перевод и ваш роман, его, как сказал мне Робби, вы не закончили. Как же так, мистер Томас? Нехорошо жить в аду. Его нужно познать, согласна, чтобы очиститься от грехов - ведь иного пути в рай нет.
