"С разрешения Макдональда или нет, - подумал Томас, Адамс будет источником важной закулисной информации не только о применяемых приборах и целях, но и о людях, что было важнее всего. В любой группе найдется такой вот Адамс".
Лаборатории являли собой оазисы спокойной, но напряженной работы. Несмотря на то что история Программы была историей одной большой неудачи, Программа сохранила высокий дух своего персонала. Люди работали так, словно это был год первый, а не пятидесятый.
Технические помещения были безжизненны. Компьютеры и массивные электронные пульты управления с погашенными огоньками и мертвыми переключателями хранили молчание. Перед некоторыми разложили их внутренности, и люди в белых халатах рылись в них, словно гарусники, ищущие пророческие знаки в куриных потрохах. Зеленые глаза экранов были слепы. Умолкло биение электронных сердец, а стерильные белые стены, среди которых разложили эти внутренности, образовывали операционный зал, где приборы умирали, ибо не было смысла в их дальнейшей жизни.
Адамс смотрел на все это иначе.
- Днем здесь всегда тихо. Зато ночью, когда начинается прослушивание... Вы верите в духов, мистер Томас?
- У каждой цивилизации есть свои духи. Обычно это боги предыдущей.
- Духи нашей цивилизации в ее машинах, - сказал Адамс. Год за годом машины делают, что им прикажешь, механически, без единой жалобы, а потом вдруг словно чтото в них вселяется и они делают вещи, для которых не создавались, дают ответы, которых у них не спрашивали, задают вопросы, на которые нет ответов. По ночам эти машины пробуждаются к жизни. Они подмигивают, шепчутся между собой и хохочут.
Томас провел ладонью по какому-то пульту.
- И ничего вам не говорят.
Адамс взглянул на Томаса.
- Они говорят нам очень многое, хоть и не то, о чем их спрашивают. Возможно, мы задаем не те вопросы. Или не знаем, какие нужно задавать. А машины знают, я в этом совершенно уверен. Они говорят нам, говорят снова и снова, но мы их не понимаем. А может, не хотим понять.
Томас повернулся к нему.
- Почему?
- А если они пытаются сказать нам, что там никого нет? Страшно подумать, что во всей Вселенной нет никого, кроме нас! И все это только для нас, эта огромная витрина, которую мы разглядываем, но никогда не сможем коснуться ее, заставленная для того, чтобы произвести впечатление на единственное существо, способное это понять... и способное ощутить одиночество.
- Но тогда вся Программа была бы безумием, верно?
