«Сарданапалов? – зашушукались в толпе. – При чем тут Габун Сарданапалов?..» Многие знали, что это самый влиятельный и богатый человек в области.
Герман вздрогнул и посмотрел на Марата с ненавистью.
– Ничего вы не докажете… – пробормотал он.
– А вот и докажем! – возмутилась Муся. – Я сама слышала, как ты с Савраскиным говорил и про галлюциногены еще… Мы сами догадались – тебе Сарданапалов поручил разогнать отсюда всех людей, чтобы он мог построить лесоперерабатывающий завод.
– Действительно! – воскликнул Ким Кимович. – Об этом все газеты пишут, что Сарданапалов только и мечтает о том, как бы тут завод построить! Какая гениальная мысль, однако…
– Иуда! – заорал дядя Фаддей, размахивая метлой. – А я, может, чуть не умер, когда на меня в сарае трехголовый змей напал… Признавайся, ирод, кого ты мне на рабочее место запустил!
– Я вас не понимаю, – со страхом и неприязнью глядя на дворника, ответил Герман. – Что за змей? Вы на меня всё сразу не валите… Я за все то, что здесь происходит, отвечать не намерен.
Карабурденко попытался унять разбушевавшиеся страсти.
– С дворником все ясно, – сказал он. – Белая горячка…
– Зеленый змий виноват! – выкрикнул кто-то из толпы.
– …а вот при чем тут галлюциногены?
Муся стояла недалеко от Светы. И она услышала, как Света раздраженно прошептала на ухо Вале: «Этот Карабурденко думает, что он самый умный…»
– Да, хотелось бы знать! – согласилась Марь Иванна. – Мусенька, что ты имела в виду?
Муся чувствовала себя очень неловко, потому что на нее было обращено внимание стольких людей, и еще ей казалось, что она предает Германа, раскрывая его секреты. Но потом она вспомнила, сколько людей могло пострадать из-за него, и, тяжело вздохнув, ответила:
– Герман хотел пробраться на кухню и подсыпать в пищу какое-то вещество… чтобы у всех начались галлюцинации. Люди бы испугались и подумали, что здесь действительно… нечисто.
Толпа зашумела еще сильнее, а дядя Фаддей изловчился и стукнул Германа метлой.
– Мы не виноваты! – зарыдали Бубликов и Савраскин и дружно указали в сторону своего сообщника. – Это не мы, это он… Это он нас принудил!
– Молчите, придурки, – с отчаянием произнес Герман. – Ни в чем нельзя признаваться!
И в это время со стороны главного входа раздался автомобильный гудок.
По песчаной дорожке, шурша шинами, катился огромный черный джип, блестя лаком и хромом. За тонированными стеклами ничего не было видно.
– Кто это? – удивилась Марь Иванна. – Нечасто к нам сюда такие гости прибывают…
