- Чудо - просто иллюзия, - с горечью сказал я, - но эти события реальны. Боль, голод, насилие, несправедливость. Только здесь, в монастыре, спокойно и безопасно, и я скрываюсь в нем от мира.
- Это не жалость, - голос Аббата звучал сурово, - это извращение, почти ересь. Дави ее в себе, сын мой! Пусть сила твоей веры победит эти мысли! Здесь, на Бранкузи, Бог дал власть Императору и Баронам. Он дал им право судить и распоряжаться жизнью подданных. Если они несправедливы и жестоки, мы должны сочувствовать им, а не их вассалам и подданным, ибо владыки тем самым закрывают себе дорогу к вечному покою. Да, мы сочувствуем людским страданиям, но не должны забывать, что физическая жизнь такая же иллюзия, как и те, что мы вызываем в Соборе. В этой жизни реальна и вечна лишь смерть.
- Да, отче, но...
- Если же говорить о нашем пребывании в монастыре, то это не бегство от жизни, а жертвование собой ради лучшей жизни. Ты должен знать это, Уильям! Ты ведь знаешь наши обязанности, наши цели и стремления. - Он умолк и вздохнул. - Но я не должен быть суров. Ты чувствителен душой, и эти чувства увели тебя с пути истинного.
- Я буду молиться об истинном понимании, отче, - смущенно заверил я его.
Аббат склонил голову, а когда вновь взглянул на меня, лицо его было совершенно непроницаемо.
- Ты сказал, она принесла дар. Что это было?
Я заколебался.
- Не знаю, отче.
- Ты не смотрел?
- Я был так взволнован, что не обратил на это внимания.
- Ты уверен, что не держишь это при себе? - мягко спросил Аббат.
Я едва не вздрогнул.
- Да, отче.
- Что бы это ни было, Уильям, оно должно быть передано светским властям. Для нас это не имеет никакой ценности, если вообще чего-то стоит. Кроме того, мы не должны ссориться с властями. Церковь и правительство живут и действуют рядом, ибо наши цели не противоречат друг другу. Нашей физической и духовной силы могло бы не хватить для защиты от враждебных светских сил. Церковь постоянно должна думать о своем будущем.
- Но она принесла это в дар...
- Она ничего не принесла, - резко прервал меня Аббат. То, что она положила на поднос, не принадлежало ей, раз уж за ней была погоня. А ее страдание стало следствием ее дурного поступка. Наверняка она рассчитывала, что это принесет ей какую-то выгоду.
- Да, отче, - неохотно согласился я.
- Однако это не тема для дискуссии, - продолжал Аббат уже мягче. - Исходя из принципов политики Церкви, все, на что претендуют светские власти, должно быть им отдано, причем как можно быстрее. Спорный предмет не может обрести здесь убежище.
