— Видишь ли, Григорий, какое тут деликатное дело… Можно сказать, ответственное. Ты был в дружбе с Иваном Проновым?
— Да, он был для меня учителем. Жизни учил.
— А знаешь его судьбу?
— Нет, мне ничего о нем неизвестно. Погиб и все.
— А как? Где? Почему?
— Ходили слухи, будто бы видели его здесь при немцах…
— Верно. Тяжело ранили его недалеко отсюда, в песках. А похоронен здесь.
— Как? Почему же никому об этом неизвестно?
— Откуда мне знать? Да ты ведь забыл того человека. И Петра Негороднего забыл. Каким же ты был солдатом, что забыл свой долг перед погибшими на фронте?
— Виноват я. Виноват по всем швам, капитан. Подскажи, что я должен сделать для памяти Ивана?
— Это стоящие слова. Давай найдем машину и поедем в соседний район, разузнаем кое-что о гибели партизанского отряда и парашютистов-разведчиков. Слыхал о них?
— Да так… Кое-что рассказывали.
— Где бы нам взять машину? Поедешь со мной за шофера? Ты ведь, говорят, первоклассным водителем был.
— Было дело… У нашего механика есть машина. Я поговорю с ним, мы же кумовья. Думаю, не откажет.
— Хорошо было бы завтра и выехать. За день управились бы.
Григорий сдержал слово, выпросил машину, и они поехали. До соседнего райцентра — шестьдесят километров, и через полтора часа уже были в районном архиве и городском музее, но документов о парашютистах не оказалось. Даже о партизанском отряде имени Фрунзе достоверных сведений было слишком мало. Но заведующий музеем подсказал Оленичу, что парашютистов убили возле села Пустошь.
Пустошь — степное село, расположено на равнинной полупустынной местности. В селе работала бригада чайковского колхоза. Бригадира Артема Загладного они нашли на бригадном дворе, в маленькой конторке, где сидели учетчик да агроном. Бригадир — фронтовик, и поэтому, узнав, кто такой Оленич и зачем приехал, охотно взялся помочь.
— О парашютистах люди знают, но рассказывают по-разному. Дети позаписывали много рассказов о партизанском отряде и о парашютистах, но фамилию Пронова я не помню.
— Никого из очевидцев не осталось?
— Да есть одна старуха, — проговорил нерешительно Артем, но потом поднялся и решительно сказал: — Пойдемте к ней. Я хоть и не доверяю памяти престарелых людей, но послушать ее не грех.
Старая женщина подслеповато смотрела на гостей, стоя на пороге хаты, потом узнала бригадира:
— Может, постояльцев привел?
— Да нет, Лукьяновна: в гости к вам зашли. Примете?
— В гости? Ну, ты же знаешь, что самогона не гоню. Или вы с казенкой пришли? Садитесь к столу: я пирожков с горохом напекла. И квас еще есть.
