И все же, Ева, это было по-настоящему! Я до сих пор слышу его мерзкое хихиканье и ужасные непристойности, которые он говорил. Во рту у меня до сих пор сохранился привкус страха, застарелый, скользкий и горький, как старая монетка.
Я опять увлеклась. А надо было рассказать все толком.
Увы, призраку придется подождать. Я слышу, как что-то ворочается в соседней комнате. Или это Аллардайс проснулась, или к ней забрел гиппопотам, чтобы порезвиться. Если он заметит Аллардайс, ему непременно захочется продолжить свой род, и шум поднимет на ноги весь дом. Но, так или иначе, мне пора идти. Я отправлю письмо с утренней почтой, а позже, днем, напишу еще.
С любовью, Джейн
Когда я проснулся на следующий день, комнату прорезал яркий луч солнечного света. Крошечные пылинки медленно кружились в нем, наподобие микроскопических существ, плавающих в позолоченном солнцем море.
Это был первый солнечный день после нашего отъезда из Парижа. Я уже начал думать, что мне больше никогда не доведется увидеть солнечный свет.
Я взял со столика часы. Без четверти девять. Поздновато.
Я встал с постели, залез в халат, пошлепал к комнате Великого человека и постучал.
— Входите! — откликнулся он.
На нем уже были серые носки, серые брюки, рубашка, галстук и незастегнутый жилет. Он сидел на покрывале, прислонившись к темной деревянной спинке кровати. В руке он держал ручку, на коленях лежал блокнот.
— Доброе утро, Фил, — весело сказал он.
— Доброе утро, Гарри. Почему вы не внизу?
Он улыбнулся. То была невинная улыбка, но я всегда нервничал, когда он так улыбался.
— Фил, — сказал он, — у меня же приказ не покидать комнату без вас, ведь так?
— Получить приказ не означает безоговорочно его выполнять.
— Но для меня означает, Фил. Я же дал слово. — Он сменил тему — Хорошо спалось?
— Неплохо, когда спал, — ответил я.
Он задумался.
— Знаете, я, похоже, все-таки прикорнул этой ночью, потому что мне приснился сон. Очень странный. Я видел вас в наручниках. Вы попросили меня их снять.
— Это был не сон, Гарри. Это была явь.
— Простите?
— Вам ничего не приснилось. На мне действительно были наручники, и я вас попросил их снять.
— Марки «Мюллер и Коль»?
— Вы сами так сказали. А еще вы сказали, что они с пружиной.
— Поразительно. Где вы их достали?
— Подарок. От Сесилии Фицуильям.
— Подарок? С чего бы это мисс Фицуильям дарить вам подарки? И почему наручники?
— Вообще-то они предназначались не мне, а вам. Не возражаете, если я присяду?
