Когда мы вышли, дождь колотил по крышам и асфальту как сумасшедший. За те несколько минут, что я шел к гаражу, я успел вымокнуть до нитки.
- Куда едем? — спросил я, когда мы сели в машину.
- На бульвар за пышными, красивыми и здоровыми девочками.
Не задавая больше вопросов, я надавил на газ.
Вопросы начались позже, когда я притормозил на светофоре. Этот красный, казалось, будет гореть вечно.
— Послушай, зачем тебе все это?
— Что именно?
— Ну, это, девочки… Парень рассмеялся. Свет падал на его лицо,
предавая коже неестественный мертвецкий оттенок.
— Ты ее замочишь.
— Что?
— Ты ее замочишь, — спокойно повторил он.
— Слушай, у меня действительно есть день…
— Зеленый, — Ковбой указал на огонек светофора. Я убрал руки с руля:
— С меня хватит. Я почувствовал, что дрожу. Этот сукин сын был психопатом, и он не шутил, когда говорил, что в Милуоки снял с человека кожу.
— Я не стану этого делать.
— Станешь, — внезапно из кармана его дождевика появилось дуло револьвера, — Еще как станешь. Ты сделаешь это в точности так же, как сделал тогда, с Мелиссой. По башке, чтобы мозги брызнули в разные стороны.
— Ты псих… Ты чертов МАНЬЯК! Дуло уткнулось мне в бок.
— Хочешь сдохнуть сам? Вот он — конец, мелькнула мысль. Умереть банально в машине, от рук сумасшедшего парня, еще совсем мальчишки.
— Зачем тебе это?
— Считай, что мне весело. Ты поедешь сам или для этого нужно проделать в тебе дырку?
Я вновь взялся за руль:
— Тебя поймают, ублюдок.
— Нет. Ты же убил Мелису, даже написал об этом песню и прославился на весь мир. Не надо быть семь пядей во лбу, чтобы сопоставить факты. Но тебя не поймали. Даже не заподозрили.
Он был прав. Полицейским даже в голову не пришло допросить кого-нибудь из друзей Мелиссы. В конце-концов все повесили на банду проезжих мотоциклистов, которые уже где-то набедокурили.
Вновь загорелся зеленый. Мы отъехали.
— Хорошо, — у меня было такое ощущение, будто в горло мне запихнули моток колючей проволоки, — Я сделаю все, что скажешь.
— Отлично! — Ковбой взмахнул стволом, даже не побеспокоившись, что это может заметить кто-нибудь с улицы.
Мы въехали на бульвар, где живой товар уже был выставлен на продажу. Здесь были женщины любого цвета кожи, любой комплекции и возраста — от совсем юных до матерых дам для тех, кто любит постарше и поопытней.
— Возьмем эту. Ковбой указал на девушку с крашеными волосами, полногрудую, в мини-юбке и блузке, открывающей лучшие прелести.
— Нужна девочка? — она облокотилась на дверцу, — Или, может быть, две?