- За кого вы меня держите-то? - начал вскипать Тарасов.
- За командира бригады, которая может решить исход всей зимней кампании. А значит всей войны. Это наш первый - слышите? ПЕРВЫЙ! котёл! Пятьдесят тысяч немцев там. Пятьдесят! Строем этих сволочей проведем по Москве. А самое главное - дыра тут будет. Смотри! - Ватутин вскочил и рубанул рукой по карте, отсекая весь левый фланг фрицев. - И из этой дыры мы ударим до Прибалтики. До Балтики! И вся группа армий 'Север' в Сибирь поедет! Куда они так стремились! Сссуки! Ленинград освободим!
Глаза Ватутина горели яростным огнём
- Ты, Ефимыч, только своё дело сделай! А мы уж тебя поддержим. Мы сдюжим. А ты сделаешь?
Тарасов дохлебнул чай:
- Сможем, товарищ генерал-майор!
- Коньячку?
- Нет. Спасибо. Я не пью…
- Правильно! Не пей! Связь, главное связь!
Подполковник Тарасов вышёл на крыльцо и снова посмотрел в морозное небо. Звезды, звезды… Кому вы светите сегодня, звезды? Кому на погоны упадете завтра? Кому на могилы?
Тарасов открутил крышку фляги. Понюхал. Поморщился. Хлебнул водки. Опять поморщился.
- В бригаду!
- Есть, товарищ подполковник!
Старший сержант Сенников - комвзвода ездовых - нещадно стегнул лошадку по спине. Лошадка мотнула мохнатой головой и потрюхала санями в расположение первой маневренной воздушно…
Лошадка знала, что ее там покормят…
***
- Как жрать-то охота… - грустно сказал рядовой Ефимов, безуспешно обыскав в очередной раз свой рюкзак.
- Заткнись, а? - старшина Шамриков плюнул в снег. - Без тебя тошно.
Странно, но вот такое бывает на фронте.
Старшине было сорок два года. На фоне восемнадцатилетних мальчишек он казался стариком. А вот добился же, чтобы его зачислили в десантную бригаду. Он пришёл в Монино, где проходили десантники последние свои обучения, своим ходом, прямо из госпиталя. Наплевав на патрули, на предписание, на все на свете - грея на груди письмо, переданное ему в госпиталь из рук в руки, а потому безцензурное:
'Здравствуй, папа! Наконец-то нас отправляют на фронт. Вскорости будем прыгать на головы немцам. Сейчас заканчиваем тренировки. Маме не пиши ничего. Я сам напишу. Мы сейчас в Монино. Прыгаем с парашютами. Извини за почерк. Спешу. Ты-то как? Как рука? Все, бегу, зовут. Твой сын Артём'
Когда старшина прочитал записку, то понял, что должен повидать сына. Полгода на фронте - от Гомеля до Москвы - смерть, кровь и грязь. И Артёмка, глупыш, прыгает туда… В эту смерть, кровь и грязь…
Всеми правдами, под угрозой обвинения в дезертирстве, старшина Шамриков добрался до расположения десантников. И уговорил подполковника Тарасова взять его в бригаду.
