Втянув живот, он потуже затянул пояс халата и подмигнул Лене.
— Не скучай, зеленая. Я к тебе обязательно зайду. Сейчас устал просто, после русофобок. То есть, извиняюсь, русалок.
С этими словами он вынул из кармана своего халата желтый пластиковый ромб и бросил на пол. Дядя Петя поднял бровь, но ничего не сказал и пошел вслед за Ботвиником и его охраной к выходу. Через минуту он вернулся в одиночестве, подобрал желтый ромб, поцеловал его и сказал:
— Девчат, жетон из нашего казино. На двадцать пять тысяч. Каждой по пять тысяч баксов и мне за комиссию. Поняли, где служим?
Когда дядя Петя ушел, Лене явился богомол. Он спросил:
«?????»
— Это деньги, — объяснила Лена. — На вашей стадии развития такого еще нет.
«?????»
— А это олигарх Ботвиник, — ответила Лена. — У него их очень много.
«!!!!!»
Лена почувствовала, что богомол считает Ботвиника угрозой. Чтобы понять, в чем дело, ей снова пришлось открыть дверцу в своем сознании, и странные переживания богомола заполнили ее ум.
В этот раз она узнала много нового.
Оказалось, что в самом конце жизни богомол начинал летать (это было устроено природой для того, чтобы сделать его старость интересной). Во время полета на него иногда бросалась из темноты жуткая черная тень, стараясь проглотить его. В этом не было ничего страшного, даже наоборот — по какой-то причине, которой Лена пока не понимала, такая гибель казалась благом. Но правила жизни были таковы, что богомолу приходилось бороться за существование и уворачиваться от летучих мышей, хаотично меняя направление полета. Поэтому в его теле была пустая полость — подобие резонатора, особое ухо тьмы. Оно служило для того, чтобы издалека замечать приближение опасности. И сейчас это ухо ощутило угрозу.
Лена наконец все поняла.
— Глупый, — сказала она. — Это не настоящая летучая мышь. Это просто татуировка у него на плече. Кстати, ты ведь не мог ее видеть — он был в халате. Откуда ты знаешь?
Из ответа Лена поняла, что богомол увидел татуировку на фотографии из журнала, которая отпечаталась у Лены в памяти. Но дело было не в татуировке, а в том, что ухо тьмы услышало тьму. Понять, что именно богомол имеет в виду и чего хочет, было очень сложно: его бессловесные переживания прошли сквозь сознание Лены как радужная рябь и исчезли.
— Ты можешь говорить словами? — спросила Лена с досадой.
— Могу, — неожиданно сказал богомол человеческим голосом. — Только это будут твои слова, а не мои. И смысл этих слов тоже будет не мой, а твой. Но если хочешь, я буду говорить твоими словами и смыслами.
