— По-моему, трудно ожидать особого смысла в действиях восьмидесятилетнего старика, к тому же, почти прожившего здесь всю свою жизнь.
Слова мои она пропустила мимо ушей.
— А что касается всей этой земли и фермы, то Элиот просто старается сделать как лучше, но Гренвил этого не видит. Он не проявляет к Элиоту ни малейшего интереса, никогда ни в чем не поощряет его. Даже свой гараж в Хай-Кроссе Элиот содержит целиком на собственные деньги. Поначалу он попросил деда помочь, но Гренвил заявил, что не собирается хоть каким-то боком лезть в торговлю подержанными автомобилями, и произошел скандал, после чего Элиот взял ссуду у кого-то другого и с того дня и шиллинга у старика не попросил. Тот мог бы ему за это спасибо сказать!
Она даже побледнела от гнева и обиды за Элиота. «Миниатюрная женщина, — подумала я, — а как тигрица кидается на защиту своего детеныша!», и я вспомнила, с каким пренебрежением говорила мама о том, как отвратительно баловала Молли маленького Элиота. Возможно, привычка эта оказалась стойкой и с годами въелась у обоих в плоть и кровь.
Чтобы отвлечь Молли, я рассказала ей о приглашении на следующий день, которое сделал мне Элиот.
— Он сказал, что на обратном пути покажет мне Хай-Кросс.
Но если Молли и отвлеклась, то ненадолго.
— Вам надо будет заглянуть внутрь, осмотреть дом. У Элиота есть ключ. Я почти каждую неделю туда езжу, проверяю, все ли в порядке, но мне так горько бывает каждый раз покидать мой милый маленький дом и возвращаться сюда, в эту угрюмую махину… — Она сухо усмехнулась, потешаясь над собой. — Не украшает меня, правда? Надо будет взять себя в руки. Но, признаться, я жду не дождусь, когда все это кончится!
Когда все это кончится. То есть когда Гренвил, наконец, умрет. Думать о смерти Гренвила было столь же неприятно, как и представлять Джосса в объятиях этой малосимпатичной Андреа или же, допуская, что он спер бюро и чиппендейловское кресло в придачу, воображать, как он грузит их в свой грузовичок с намерением продать первому же торговцу, который предложит ему хорошую цену.
«Что ты знаешь про этого Джосса? Да и все мы, что мы знаем о нем?»
Что касается меня, то я и знать не хочу. Я ворочалась в постели, то и дело взбивая подушки, и все ждала с некоторой безнадежностью, что засну.
Ночью шел дождь, но утро было ясным, небо — бледно-голубым, омытым дождем, все вокруг было мокрым и сияло на нежарком весеннем солнце. Я высунулась в окно и вдохнула влажную и благоуханную мшистую сырость. Море казалось гладким и синим, как отрез шелка. Чайки лениво парили над скалой, рыбачья лодка спешила выйти из гавани, направляясь к дальним местам лова, а кругом стояла такая тишина, что я расслышала издали даже гул лодочного мотора.
