— Нет, не поразило, но было неожиданным. А ваша мама… Мне так ужасно жаль… Элиот сказал мне о письме.
При этих словах Джосс круто повернулся, оторвавшись от камина.
— Где письмо?
Молли перевела на него взгляд, по которому невозможно было догадаться, только ли в этот момент она осознала его присутствие в комнате или же видела его и раньше, но решила не замечать.
— Джосс, я считала, что сегодня утром тебя не будет на работе.
— Да, я только что подъехал.
— Думаю, ты знаком с Ребеккой.
— Да, мы уже познакомились. — Он колебался в нерешительности, словно делая усилие, чтобы не вспылить. Потом он улыбнулся невеселой улыбкой и, опершись о камин широкими плечами, вдруг извинился: — Простите. Я знаю, что это не мое дело… но то письмо, которое пришло утром… где оно?
— У меня в кармане, — сказал Элиот, впервые подав голос. — А в чем дело?
— Только в том, что я подумал, не лучше ли будет, если это известие старику передаст Петтифер. По-моему, именно он должен это сделать.
Ответом ему было молчание. После паузы Молли выпустила мои руки и повернулась к сыну:
— Он прав, — сказала она. — Петтифер самый близкий Гренвилу человек.
— Я не против, — ответил Элиот, но глаза его глядели на Джосса с холодной враждебностью. Я и сама испытывала сходное чувство. Я была солидарна с Элиотом.
Джосс опять повторил:
— Простите.
Молли была сама вежливость.
— Ах, за что? Наоборот, очень предусмотрительно с твоей стороны проявить такое внимание.
— Это и вправду не мое дело, — сказал Джосс.
И Элиот, и его мать выжидали с подчеркнутым терпением. Наконец Джосс понял намек и, оторвав плечи от камина, сказал:
— Ну, если вы меня извините, я пошел — надо поработать.
— Ты будешь здесь обедать?
— Нет. В моем распоряжении всего два часа. Надо будет вернуться в магазин. Съем сандвич в пабе. — Он кротко улыбался всем присутствующим, не обнаруживая и следа своего норова. — Но все равно — спасибо.
И он ушел — скромный, сознающий свою вину, видимо, поставленный на место. Вновь лишь молодой служащий, наемный работник, которого ждет неотложная работа.
Молли проговорила:
— Вы его извините. Он не отличается особым тактом.
Элиот хмыкнул:
— Чтобы не сказать больше!
Обращаясь ко мне, Молли начала объяснять:
— Он реставрирует нам кое-какую мебель. Мебель старая, с ней много возни. Мастер он прекрасный, но никогда не знаешь, ни когда он придет, ни когда соберется уйти.
— В один прекрасный день, — заметил ее сын, — я не выдержу и сверну ему шею. — Он одарил меня очаровательной улыбкой, вокруг глаз у него собрались морщинки, а выражение их совершенно не сочеталось со свирепостью только что сказанного. — Но и мне пора. Я и так задержался и теперь безнадежно опаздываю. Ребекка, вы меня извините.
