— Лет шестнадцати, — отвечает Виктор, явно прибавляя, — очень хорошенькая, эдакая белокурая бестия. Но бездарна.
— А откуда ты ее знаешь?
— Поднялся на этаж. Не поленился. Постучал, она прервала игру, открыла. «У вас, говорю, свет горит? Да? А у нас нет. Простите».
Даша задумывается. О чем, интересно? Может, она проницательней, чем кажется? Может, она вроде Лиды? Тогда его работа груба.
Даша поднимает к Виктору серьезное лицо:
— У вас отдельная квартира?
Ух, гора с плеч!
— Да. Все уд., Дашенька, включая мусоропровод.
Даша краснеет. Потом смеется:
— Ох, Витька! — И вдруг ее осеняет: — Знаешь, давай не поедем за город? Махнем в кафе!
Виктор жалобно хлопает себя по карманам.
— У меня стипендия, — беспечно говорит Даша.
— Этого я не могу, прости.
— Ну, Витька, не стыдно? Мы же друзья. Потом отдашь.
— Ну, разве что.
Даша достает из сумочки десятку, и вот они уже в прохладном зале, за отдельным столиком. Два бокала, два прибора, две белейшие салфетки и посреди стола — цветок гвоздики. Один. На двоих. Для объединения и интима: «Наш общий цветок».
Даша тайком поглядывает в настенное зеркало, и ее лицо делается натянутым.
— Даш, не смотрись.
— Почему?
— Ты каменеешь от этих зеркал. Без них ты красивей.
— Разве это возможно?
Даша очень хорошо смеется, белозубо, ярко. Но ей не терпится побеседовать серьезно.
— Виктор, а почему ты не хочешь сделать… ну… как говорит Алик?
Виктор молчит. Ему тогда еще показалось, что на Дашу произвел впечатление разговор об отце. Ему это не очень приятно. Пусть бы ей нравился он сам.
— Поглядим, Даша, — говорит он. И опять слышит это
Раз-два-три,
бряк-два-три…
Хм! А Лида непременно заинтересовалась бы, почему он вспомнил тогда про музыкальную девочку. Хорошо, что он не влюбился в Лиду.
— Дашка, ты — чудо!
Она уже отпила из бокала немного рислинга, и теперь вдруг ей делается грустно.
— Я, Витька, может, и чудо, а твой Женя-художник любит Лиду. А не меня.
— Ну и что?
— Досадно! — И вдруг вся загорается сердитым огнем: — Я не терплю, понимаешь? Не терплю, когда нравится кто-то другой, а не я.
— Избалованная. Я тебя не возьму в жены.
— Возьмешь. Положить салату?
В смуглых Дашиных руках все оживает — и бокал, и простая ложка.
Виктор любуется ею. А ей, видно, необходимо нравиться еще больше и задеть немного. И она говорит:
— А Миша посвятил мне стихи.
— Прочти.
— Не помню. Я покажу тебе. Он подарил.
Виктора вдруг поражает догадка:
— Вы что, встречались без меня?
— Ну да! Лида с Женей зашли за мной, а потом мы позвонили Мише. Погуляли по улицам.
