Всю ночь Татьяна промаялась без сна; в сине-призрачном свете ночника, под монотонный перестук колес, ее одолевали тревожные мысли. Как могла она оставить малолетнего сынишку со стариком отцом, а сама помчаться сломя голову невесть куда и зачем! Татьяна понимала, что это всего лишь начало ее страданий, а что будет потом, на палубе судна в морской пустыне?
Наконец за окошком проплыли разбитые купола готических соборов, развалины домов, окруженные буйно разросшейся зеленью, и поезд втянулся под стеклянную, напоминающую соты из-за выбитых ячеек, крышу огромного мрачного вокзала. Давно собравшиеся соседи по купе заторопились к выходу, а Татьяна в душевном оцепенении опустилась на полку.
— С приездом вас, Татьяна Ивановна! — В дверном проеме возник улыбающийся Борис Ролдугин. Был он одет в щегольской чесучовый костюм, на голове прилепилась крохотная кожаная эстонская кепочка с козырьком-клювом.
— Здравствуйте, Борис Павлович, — не подняв глаз, ответила Татьяна.
— Отчего такой минор? Кто посмел обидеть? — бесцеремонно затараторил штурман, оглядывая купе. Затем подхватил ее чемоданы, выставил в коридор. — Идемте, мотор ждет! — сказал он, трогая ее за локоть.
Она с трудом поднялась и пошла впереди него. На платформе Ролдугин передал чемоданы услужливому носильщику, решительно взял Татьяну под руку. Она оперлась на его руку машинально, как опирается человек, потерявший равновесие, на первый подвернувшийся предмет.
— Я вам выбил номерок в межрейсовой гостинице, — сообщил Борис. Приличный, угловой, соседи только с одной стороны…
— Благодарю вас, — разжала губы Татьяна.
— Кого это нас? Меня одного! — хохотнул он. — Я не старый учитель, а вы не школьница! Давайте, по праву давних знакомых, перейдем на «ты»? Хорошо?
Татьяна молча кивнула. Ею овладело какое-то тупое безразличие, даже слова попутчика она воспринимала с трудом, как будто в полусне.
Пожилой усатый таксист распахнул перед ними заднюю дверцу «Волги», принял от носильщика багаж, уселся на свое место и включил скорость.
— Слушай, шеф, сделай кружок по Кутузовской, потом по Каштановой аллее, в общем, там, где поинтересней, — сказал ему Ролдугин.
— Как будет угодно, — понимающе хмыкнул шофер.
— Это самые зеленые улицы Калининграда, — пояснил Борис. — На Кутузовской, говорят, растет сто пород деревьев, как в ботаническом саду. И вообще в городе больше ста озер и прудов, уймища парков, летом он чертовски красив. Тебе Калининград понравится, вот увидишь!
