Трава вырастала прямо под ногами, пуская к свету крошечные зеленые стрелы. Бутоны набухали, взрывались, распуская в воздухе яркие лепестки, выдыхали свой аромат – и умирали.
Новые листья выскакивали на каждой веточке, проживали свой короткий век и падали, увядая. Лес постоянно менялся калейдоскопом красок от бледно-зеленой до желто-коричневой, так что рябило в глазах.
Но она не была ни мирной, ни безмятежной, эта жизнь леса. Раньше Феррису казалось, что растения существуют в спокойной инертности, в отличие от животных, которые вынуждены постоянно охотиться или быть дичью. Сейчас же он понял, как ошибался.
Вот рядом с гигантским папоротником выросла тропическая крапива. Спрутоподобная, она разбросала свои щупальца через растение. Папоротник корчился, листы его бешено метались, стебли старались освободиться, но жалящая смерть победила.
Лианы, словно гигантские змеи, ползли по деревьям, обвивали стволы, переплетались среди ветвей, втыкали свои голодные паразитические корни в живую кору.
А деревья сражались с ними. Феррис видел, как ветви били и хлестали по убийцам-лианам. Это напоминало борьбу человека с давящими кольцами питона, очень напоминало, потому что деревья и другие растения различали друг друга. На свой странный, чужой лад они были такими же чувствующими, как и их более быстрые братья-животные.
Охотники и дичь. Душащие лианы, смертельно прекрасные орхидеи, точно рак, разъедающим здоровую кору лепрозы, древесные грибки – они были волками и шакалами в своем лиственном мире.
Даже среди деревьев шла мрачная и непрерывная борьба. Силк-коттоны, бамбук и фикусы – они так же знали боль, ужас и страх смерти.
И Феррис услышал их. Теперь, с замедленными до невероятной восприимчивости нервами, он услышал голос леса, истинный голос, вовсе не похожий на знакомые звуки ветра в ветвях. Древнейший голос рождения и смерти, что звучал задолго до появления на Земле человека и будет звучать после его исчезновения. Сначала он уловил только огромный, шелестящий гул, затем смог различать отдельные звуки – тонкие крики травы и побегов бамбука, проклевывающихся и вырастающих из земли, свист и стон опутанных и умирающих ветвей, смех молодых листочков высоко в небе, вкрадчивое шипение свернувшихся кольцами лиан. А также он услышал мысли, словно рождавшиеся в голове, древние мысли деревьев.
Феррис почувствовал ледяной страх. Он не ожидал услышать мысли деревьев. А быстрая, неизменная смена тьмы и света все продолжалась. Дни и ночи пролетали с ужасной скоростью над
