Он попытался взять себя в руки. Это не колдовство. Это тайная и дьявольская наука, но не нечто необъяснимое.
Сам он чувствовал себя, как обычно, лишь окружающее, особенно быстрая смена дня и ночи, говорило ему, что он изменился.
Он услышал вскрик и заковылял в гостиную. Лиз бежала ему навстречу. Она была в куртке и штанах, явно решив, что брат ее снова ушел. На ее лице был написан страх.
– Что происходит? – закричала она. – Свет...
Феррис взял ее за плечи.
– Не стоит нервничать, Лиз. Случилось то, что мы стали хунети.
Это сделал ваш брат – подсыпал в ужин снотворного, а затем ввел нам
соединение хлорофилла.
– Но зачем?
– Разве вы не понимаете? Он сам стал хунети, уйдя в лес. Мы могли бы легко вернуть его обратно, если бы оставались нормальными. Тогда, чтобы предотвратить это, он изменил также и нас.
Феррис прошел в комнату Беррью. Как он и ожидал, француза там не было.
– Я пойду за ним. Надо вернуть его назад, может, у него есть противоядие от этой гадости. Подождите меня здесь. Лиз ухватила его за руку.
– Нет! Я сойду с ума, если останусь одна!
Она была на грани истерики. Феррис не удивился. Одна только быстрая смена дней и ночей могла выбить из колеи любого.
– Хорошо, но подождите, я кое-что возьму.
Он вернулся в комнату Беррью и взял большое мачете, которое заметил раньше в углу, затем увидел кое-что еще, блестевшее в пульсирующем свете на лабораторном столе ботаника.
Феррис сунул находку в карман. Если нельзя будет вернуть Беррью силой, то, угрожая этой штукой, можно будет подействовать на него. Они с Лиз торопливо вышли на веранду, спустились по ступенькам и остановились в испуге.
Огромный лес перед ними теперь стал кошмарным видением. Он волновался и кипел неземной жизнью – огромные ветви царапали и хлестали друг друга, словно сражались за свет, лианы с невероятной быстротой вползали на них под шелестящие голоса растительной жизни.
Лиз отпрянула назад.
– Лес живой!
– Точно такой же, как и всегда, – успокоил ее Феррис. – Это мы изменились – живем теперь так медленно, что растения кажутся нам живущими быстрее.
– И Андре ушел туда! – Лиз содрогнулась, затем решимость вернулась на ее бледное лицо. – Но я не боюсь.
Они пошли к плато гигантских деревьев. Их окружала ужасная нереальность этого невероятного мира.
Феррис не чувствовал в себе никаких изменений, не было никакого ощущения замедленности. Его движения и восприятие были нормальными, просто окружающая растительность приобрела дикую подвижность, не уступающую по быстроте животной жизни.
