— Тише, полковник, а то они вас услышат, — устало пошутил Уоткинс. Слава Богу, эта идея не приходила им в голову. Они притащились в аэропорт с аппаратурой и в любое мгновение готовы дать концерт. В здании аэровокзала, разумеется.
— По вашему голосу, капитан, я понял: вы не любите рок.
— Я люблю рок, — прохрипел Уоткинс, — но я ненавижу рок-музыкантов.
Кертис рассмеялся.
— Пусть играют. Только не очень громко.
— Веселитесь? — Майкл Форест красными глазами мигнул на телефон. К этому времени он уже с неприязнью смотрел на развалившегося в кресле полковника морской разведки, сменившего вчера в полдень местного фэбээровца. И тот и другой, по его мнению, ничего путного за это время не сделали. Все оставалось, как 23 часа назад: 62 заложника, семь членов экипажа, семеро исламских фанатиков, заминированный самолет.
"И вот это, черт возьми, пресловутые спецы?" — с раздражением думал Форест, глядя в окно на здоровенных парней, одетых в камуфляж. Они, увешанные оружием, были, казалось, везде, но тоже бездействовали.
Кертис ничего не ответил, ещё раз придавив в пепельнице дымящуюся сигару.
Ровно через пять минут снизу, из зала ожиданий аэропорта, раздались первые аккорды рок-н-ролла.
— Да, — Кертис одобрительно кивнул головой, — ребята действительно готовы были начать в любой момент.
— Чего не скажешь о вас, — не удержался Форест.
— Послушайте, Майк… Можно я вас так буду называть?
— Да называйте как хотите, — досадливо отмахнулся директор аэропорта.
— Так вот, Майк, знаете, чем отличается пессимист от оптимиста?
Форест мрачно посмотрел на полковника, но все же ответил:
— Знаю. Еще со студенческих времен знаю. Вы это про коньяк и клопа?
— Чего? — полковник недоуменно поднял седые брови. — Про какого клопа?
— Который коньяком пахнет! — в сердцах выдохнул Форест.
Кертис с минуту тупо смотрел на директора аэропорта, а потом вдруг захохотал. Он буквально рыдал от смеха, запрокинул голову, и на его худой шее резко обозначился острый кадык.
— Я понял, — сквозь выступившие на глазах слезы, проговорил Кертис.
— Ну и прекрасно. — Форест смотрел на полковника, как на сумасшедшего.
— Так вот, говоря вашим студенческим языком, коньяк у вас пахнет клопами. — Кертис успокоился. — Вы, Майк, пессимист.
— А вы…
Шея Фореста приобрела малиновый оттенок, и он старался подобрать подходящее в этот момент определение полковнику.
— Не тужьтесь, Майк, не нужно. Я прекрасно понимаю вас. Хотите честно и откровенно?
— Сейчас я хочу только одного: чтобы освобождены были люди и чтобы никто из них не пострадал.
