— В позапрошлом году.
— Ишь ты, — покачал головой Слон. — А не врёшь?
Вот до чего я опустился, мне даже бандиты не верят. Я пожал плечами и промолчал.
— Победителю автогонок, — прочитал Слон на часах. — На чём гоняешь?
— Сейчас не я гоняю, сейчас меня гоняют.
— А раньше?
Чего он пристал? Они же меня кончить хотели. Он что, тренер сборной? Ищет таланты? Не похоже. Так какого чёрта ему надо?
— Давай, Слон, замочим его и свалим? — скулил Костыль.
— Да заткнись ты, хорёк вонючий, — замахнулся на него молчаливый увалень, тоже спортивного типа, — Ты чего, не понял? Он же водила. Слон тебя спасает. Вот, блин, придурок.
— Так на чём ты гонял? — ещё раз спросил Слон.
Я счёл за лучшее не обострять отношений.
— На всём, что ездит.
— На всём не гоняют.
— А на чём не гоняют, на том я в армии наездился.
— И джип водишь?
— Всё, что ездит, я же сказал.
— Это где же ты служил? — прищурился молчаливый.
— Да какая нам разница?! — завопил обиженный Костыль. — Мочить его и дёру поскорее. Ты-то чего с ним разговоры говоришь, Блин?
— Заткнись ты, Костыль, пока я тебя не заткнул, — пообещал вполне серьёзно Блин, в голосе которого чувствовалась антипатия к этому жердяю.
— Так где ты служил? — спросил ещё раз Слон.
— В «Витязе».
— С нами боролся?
— И с вами тоже.
— А что же ты ушёл оттуда?
— Платили мало, — огрызнулся я.
Не рассказывать же ему, что меня списали семь лет назад, с простреленным во время операции по освобождению заложников в зоне лёгким.
— И что же ты больше не заработал?
— Не сложилось, — однозначно ответил я, теряя вкус к беседе.
— Короче. Тебе бабки нужны?
— А кому они не нужны? — задал я правдивый вопрос.
— Тогда слушай сюда. Тебя давно списали?
— Семь лет, — сплюнул я.
Оглядел тоскливо грязный, заплёванный переход и поморщился. Надоели они мне. Вот уж никогда не думал, что умирать придётся в таком паскудном месте. Впрочем, что мне когда — либо ночевать по переходам придётся, я тоже никогда бы не подумал.
Короткий, но сильный удар в ухо вернул меня из состояния задумчивости.
— Ты что — не слышишь?! — вызверился на меня здоровяк.
Я тупо уставился на него, ожидая повторения вопроса.
— Вот, блин, — сплюнул крепыш, которого, как я уже догадался, называли Блин, и я кажется догадался за что.
— Вот, блин, — повторил он. — Ему жить осталось, может, минуту, а он тут думы думает. Чем ты эти годы промышлял, тебя спрашивают?
— Тебе что — трудовую книжку показать? Или так поверишь?
— Ты вот что, — посерьёзнев, взял меня за ворот верзила с пистолетом. — Либо ты быстро и чётко отвечаешь, либо мы тебя кончаем и мы расходимся. Так как?
