Золотой мальчик - Виктор Евграфович Меньшов

Похоже на то, что я влип. Влип как муха. И, увы, не в мёд, а в нечто ещё более неприятное. И даже не в дерьмо, как можно было бы подумать. Хуже. Дерьмо — что? Вытер ботинки о траву и пошёл себе дальше. Я же влип как муха в янтарь. Намертво. Сидел на полу в охотничьем домике и кожей ощущал, как плоть мою обволакивает тягучая, липкая и вязкая смола. И нет моих сил вырваться из этого смертельного кокона.

— Эй, Соколик! Вылазь, сучий потрох! Вылазь, хуже будет!

Вот идиоты! Разве может быть что-то хуже в моём положении? Придурки…

Грохнул выстрел, разлетелось стекло маленького окошка, единственного в домике. Пуля ушла высоко, под потолок.

Аккуратно стреляют, сукины дети. Берегут меня. Впрочем, вряд ли, я для них — кость в горле. Будь на то их воля, зубами бы меня порвали на части. Так они и сделают, когда доберутся. Только это мы ещё посмотрим. Это мы ещё будем поглядеть.

Грохнуло ещё несколько выстрелов. Пули беспомощно клацнули в стены. Избушка эта была сработана на совесть. Мастера, которые её делали, своё мастерство ведали.

— Выходи, Соколик, порешим!

Ага, порешите вы. Сначала доберитесь до меня, тогда и грозите.

Я огляделся.

Со стенами всё было предельно ясно — танком не пробьёшь. Вся пальба эта снаружи — чистой воды показуха. На психику, гады, давят. Это нам по фигу, пускай давят. Психика у меня крепче стен. Ещё два окна, узкие, словно амбразуры, были прорублены в противоположных стенах и прикрыты листами брони. Так что при необходимости можно будет пострелять и в сторону нападающих. Это мы пока погодим

Что у нас тут ещё имеется? Двери. Двери эти — только танком. Я открывал их и видел толстенную броню, облицованную сверху деревом. Изнутри дверь была снабжена надёжными запорами, и закрывалась на два толстых бруса.

Вот с мебелью не густо. Стол, две скамейки, полати вдоль стены, застеленные овчинами, которые я стащил на пол, запихав под нары, чтобы Славке на голом полу не лежать. Конечно, можно было ему и не прятаться, но пуля — она дура, мало ли что? Срикошетит, или ещё чего. А Славка в данной ситуации был моей единственной гарантией. Пока жив он, у меня тоже оставалась слабая надежда. Иначе давно шпандарахнули бы меня гранатой, как рыбу в проруби. И привет семье!

— Эй, козёл, отпусти Славку! Слышишь? Отпусти, и мы тебя отпустим! Отпусти Славку! Ты слышишь нас?