— Мы действительно потеряли три миллиона лет?
— Да. Корбелл, скажи мне одну вещь. Как по-твоему, Государство распалось за три миллиона лет?
Джером слабо рассмеялся.
— Дай бог, чтобы на Земле вообще остались люди! Я даже представить себе не могу, на что они будут похожи. Три миллиона лет! Жаль, что у нас был только такой выход. — Он внезапно почувствовал зверский голод и выбрался из кресла.
— Ты приказал мне сохранять твою жизнь и целостность корабля. Но о твоем удобстве я думать не обязан. Я верен Государству.
Корбелл остановился как вкопанный.
— Что это значит?
— Был еще один способ использовать черную дыру. Мы могли не сбрасывать скорость в середине пути, а продолжить двигаться с ускорением и за восемьдесят лет достичь ядра Галактики. Если бы мы пролетели достаточно близко от черной дыры, ее вращение повернуло бы нашу гиперболическую траекторию в обратную сторону, при этом мы остались бы вне эргосферы. Еще через восемьдесят лет по корабельному времени мы вернулись бы на Землю через семьдесят тысяч лет после твоего отлета.
— Ты рассчитал все это и ничего мне не сказал?
— Корбелл, у меня нет информации по империям водной монополии. Я должен был полагаться на твои слова.
— О чем ты говоришь?
В ответ он услышал запись собственного голоса:
— «Я думаю, что оно проживет и семьдесят, и сто тысяч лет. Империи водной монополии не разрушаются. Они могут только прогнить изнутри, так что один удар варваров из-за границ империи решает их судьбу. Разные уровни общества теряют контакт друг с другом и не могут сражаться бок о бок, когда в этом возникает необходимость. Но для развала империи необходим удар снаружи, революций в них не бывает».
— Но я…
— «Империя водной монополии может стать настолько слабой, что для ее свержения хватит орды варваров. Но у Государства нет внешних границ».
— Ничего не понимаю!
— Государство могло просуществовать семьдесят или даже сто тысяч лет, потому что его гражданами были все люди Земли. Вокруг не крутились варвары, жадно ждущие, когда мы обнаружим свою слабость. И Государство могло стать слабым, настолько слабым, что ненависти одного варвара хватило бы, чтобы разрушить его. Твоей ненависти, Корбелл.
— Моей?
— Ты неверно оценил ситуацию с империей? Я думал об этом, но не мог рисковать. И не мог спросить тебя.
Это компьютер. Совершенная память, жесткая логика — и никаких эмоций. Корбелл забыл об этом и говорил с ним, как с живым человеком. И вот результат.
— Черт побери, да ты хотел спасти от меня Государство!
