“Как бы развязать язык этому “рыцарю”? — думал подполковник Смирнов. — Судя по всему, перед нами типичный продукт фашистского воспитания — тупой, злобный фанатик, отравленный гитлеровской демагогией”.
Подполковник был на третьей ступеньке первого пролета лестницы. Фашист грохотал своими сапогами уже на втором пролете.
Посмотрев на лестничную площадку, подполковник вдруг заметил, как дрогнула и стала уходить внутрь одна из сторон стены. Подполковник рванул из кобуры пистолет.
“Вот оно что! Четвертая панель облицовки!” — отметил про себя подполковник.
В темном отверстии шевельнулась какая-то фигура, и тускло сверкнула вороненая сталь автомата. Медленно поднимаясь, ствол оружия направился в сторону верхнего пролета лестницы.
— Лейтенант! Ложись! — выкрикнул подполковник Смирнов разряжая всю обойму ТТ в темную щель потайного хода.
Выстрелы ТТ слились с автоматной очередью. На верхней лестнице прозвучал отчаянный вскрик и тяжелый металлический грохот.
Подполковник торопливо выбросил из рукоятки пистолета пустую обойму и вставил новую.
Но, когда он поднял глаза на лестничную площадку, отверстия в деревянной панели уже не было. В свете фонаря золотилось светлое дерево и темнели дубовые листья и кресты орнамента. На каменном полу площадки валялся немецкий автомат.
В несколько прыжков подполковник достиг площадки и посмотрел вверх.
Лейтенант Серков с пистолетом в руке поднимался со ступенек. А выше, там, где кончался лестничный пролет, неподвижно лежала груда железа.
— Что с вами, Миша? — крикнул подполковник. — Вы ранены?
— Нет! По вашей команде я шлепнулся на ступеньки. И вся очередь пришлась на его долю…
Лейтенант указал на неподвижно лежащего фашиста.
— Врача! Быстро! — скомандовал подполковник.
Снизу уже бежали бойцы. Обгоняя их, через три ступеньки мчался Ничипуренко.
Запыхавшись, прибежал врач Никита Семенович. Он нагнулся над лежащим и сердито выкрикнул:
— Безобразие! Я же не могу добраться до человека через эти железки…
— Снять доспехи! — распорядился подполковник.
Когда вервольфовца освободили от его железной скорлупы, он был уже мертв. Автоматная очередь прошила ему грудь.
— Такова мораль фашизма, — сказал лейтенант, — Не щадить ни чужого, ни своего… Но вы заметили, Юрий Юрьевич, что потайной ход открывался в четвертой грани панели? Теперь мы знаем, как туда попасть. Утром выломаем эту грань и…
— И ничего это нам не даст! — хмуро ответил подполковник. — Следовало бы заметить лейтенант, что вся система тайных ходов в замке построена по одному принципу: ход открывается изнутри. И думаю, что если даже мы взломаем панель, то далеко не пройдем…
