Источник жизни | страница 7



— «Пятерка» все не отвечает, — сказал ему парторг второго эскадрона Киселев.

— Плохо лошадям, совсем плохо, некоторые уже полегли, — пожаловался Бахрушев.

Так каждая новая смена бойцов рассказывала Булатову о том, что творится наверху.

Ему сказали, что умер от солнечного удара снайпер Гавриков, что при смерти врач Карпухин и оба радиста впали в беспамятство, что опять поднялся ветер — не вернулся бы самум, что сдохли три лошади и в том числе ахалтекинец Булатова Алмаз.

И каждый спрашивал: «Может, вы подниметесь наверх?..»

А Шаров сидел за приемно-передаточным аппаратом и настойчиво выстукивал: «Пятерка», «Пятерка», вы слышите меня? Отвечайте… перехожу на прием».

Отвечает! Командир плотнее прижал наушники. Да, отвечает! «Пятерка» отвечает! Он лихорадочно стал записывать:

«Вторые сутки веду бой… Банда атакует мой левый фланг… Патроны на исходе… Когда подойдете?.. Д ж у р а е в».

«Когда подойдем? — Шаров огляделся вокруг. — Не подойдем без воды», — с горечью подумал он и все же ответил: «В двадцать один час дайте сигнал двумя ракетами», потом подозвал комсомольца Сахарова.

— Сейчас ваша очередь спускаться в колодец. Передайте товарищу Булатову вот эту бумагу. — А сам обратился к окружавшим его бойцам: — Пограничники, от нас зависит спасение наших боевых товарищей, они бьются сейчас с бандой, расходуя последние патроны. Будем копать дальше… и быстрее…

Прочитав при свете зажженной спички радиограмму Джураева, Булатов с трудом написал на ней:

«Убежден, вода будет…»

— Обвал, товарищ секретарь! — испуганно воскликнул Сахаров.

Ветхий сруб не выдержал. Одно бревно поддалось под давлением песка, и он плотной струей брызнул на середину колодца.

Песок, как вода. Если вода прорвалась где-нибудь сквозь плотину самой маленькой струйкой, она все равно пробьет себе путь.

Булатов собрал все силы, поднялся и прижался спиной к стенке, закрыв отверстие.

— Копайте! — сказал он Сахарову и Забелину.

И они продолжали наполнять ведра песком, с тревогой поглядывая на еле державшегося на ногах секретаря партбюро.

— Разрешите я постою? — попросил было Сахаров.

— Копайте, копайте! — повторил Булатов и закрыл глаза.

Желтые, оранжевые и красные круги поплыли перед его глазами, и ему опять представились прохладное озеро, яркая зелень кустов, и он вспомнил семью, которая осталась в далеком оазисе. «Милые, родные мои!..»

Скоро, совсем скоро, — Булатов верил в это, — зацветут Кара-Кумы. Советские люди проложат здесь каналы, оросят бесплодную пустыню; и, может быть, вот в этом самом месте, где он и его товарищи с таким упорством и с такой яростью копают сейчас песок, чтобы добыть воду и скорее пойти в бой, возникнет новый оазис, раскинутся виноградники и хлопковые поля, зацветут тюльпаны.