«Округленная средняя скорость ветра 17 метров в секунду (60 километров в час!). Высота и длина волн заметно увеличивается. Пена «барашков» ложится по ветру более густыми полосами. Шум в открытом море приобретает характер раскатов».
Рыболовецким судам в такую погоду категорически рекомендуется итти в укрытое место. А надо сказать, что в сравнении с нашим сторожевым катером любая средняя шхуна могла бы сойти за океанский корабль. Наш катер «Отважный» буквально захлебывался в волнах.
Месяцев за девять до описываемого рейса я прилетел в Петропавловск на Камчатке и зашел в портовый клуб, чтобы повидать капитана парохода «Амур» Павла Павлыча Зубова, с которым судьба столкнула меня еще на Командорах.
Павлыч сражался в шахматы с остроносым, худощавым морским офицером. Увидав меня, Зубов шумно вскочил, мы обнялись и тут же порешили пойти домой.
— Так не годится, — напомнил о себе партнер Зубова. — Извольте, капитан, закончить партию!
Это был Гусев. Я с удивлением поглядел на него и предложил ему составить с нами компанию.
— Ничего не выйдет! — сказал Зубов и с шутливой безнадежностью махнул рукой. — Обожди, мне придется доигрывать.
Позже, уже дома, я спросил у Павлыча:
— Неужели он не мог для такого случая прекратить игру и пойти с нами?
— Такой уж у него характер, — пояснил Зубов: — пока дела не кончит, его лучше не трогать — рассердится.
— Какое же это дело — шахматы! — усмехнулся я.
— Он во всем такой. Камчатский характер, одним словом.
— Представляю, каково его жене! — посочувствовал я.
— А он бобыль, — ответил Павлыч. — Говорят, был когда-то неудачно влюблен и до сих пор живет один-одинешенек.
Впоследствии я довольно часто встречался с Гусевым и даже плавал с ним на его «Отважном», но долгое время не мог «раскусить» этого человека. Лет тридцати пяти отроду, он казался значительно старше своего возраста и, как многие моряки, был скуп на слова.
— Сухарь он просоленный! — сказал я как-то о Гусеве командиру морбазы.
— Вы зря так говорите, — последовал ответ, — Гусев моряк преотличный, вы сами в этом убедились.
Разговор этот происходил вскоре после возвращения «Отважного» из рейса на далекую зимовку, куда в конце ноября редко заходят даже большие корабли. Гусев доставил туда ценнейший груз — избирательные бюллетени и литературу к выборам в Верховный Совет СССР.
Встречать «Отважного» высыпал чуть ли не весь город, и когда в порт следом за ледоколом вошел обледенелый, побитый штормами катер, оркестр заиграл туш и толпа разразилась громким «ура».
