— В самом деле?
— Этот парень, Доминик Лайонс, у него, должно быть, какой-то необыкновенный пенис. Такой, который заставляет девушку танцевать обнаженной в баре и отдавать с таким трудом заработанные деньги. Такой, который заставляет ее заниматься проституцией в загаженной тараканами квартире, жить без мебели и еды и чувствовать себя при этом местной королевой. Я хочу сказать, это должен быть какой-то исключительный пенис.
— Да.
— Знаешь, Джуз, — Ронда повернула ключ зажигания, — мне такой пенис не нужен.
Холидей и Кук припарковали лимузин на некотором расстоянии от похожего на ранчо одноэтажного дома. На подъездной дорожке стоял видавший виды «бьюик». Темно-серые шторы на окнах дома были задернуты.
— Он живет всего лишь в десяти минутах езды от моего дома, — сказал Кук. — Мне очень удобно наведываться сюда.
— Расскажите мне о нем, — попросил Холидей.
— Реджинальд Уилсон. Сейчас ему должно быть около пятидесяти.
— Говорите, он был охранником?
— Нас интересовали мужчины, которых, благодаря форменной одежде, можно было принять за копов.
— Но почему он?
— После третьего убийства мы допросили всех охранников, работавших в этом районе, а потом еще раз прошлись по тем, кто жил рядом с жертвами. В его глазах было какое-то отсутствующее выражение, и я навел о нем справки. В армии он сидел на гауптвахте, будучи дважды обвинен в применении насилия к сослуживцам. Но ему удалось уволиться с военной службы с хорошей аттестацией и сохранением привилегий. Это позволило ему подать заявление о приеме на службу в ГУП и полицию района Пи-Джи. В обоих случаях ему отказали, и дело было не в IQ, он как раз был довольно высок, но Уилсон провалился у психиатра.
— Пока все понятно. Хороший IQ, плохая голова. И вы считаете, убивая детей, он решил показать полиции, что они совершили ошибку, не взяв его на работу?
— Я понимаю, — сказал Кук, — тут есть натяжка. По правде говоря, у меня не было никаких улик. Никогда раньше он не обвинялся в педофилии. Просто я чувствовал, что с этим парнем не все в порядке. Мне все время казалось, что я видел его раньше, может быть, на одном из мест преступлений. Но моя память не могла мне помочь. Как и убийца. Помнишь, на телах не было найдено никаких улик, ни волосков, ни волокон с домашнего ковра или коврика из машины, никаких чужеродных кровяных клеток, никаких кусочков кожи под ногтями. Единственное, что оставил убийца, — сперма в прямой кишке жертв. Но в 1985 году не проводили анализ ДНК.
