— Что же мне делать? — спросил он сам себя вслух.
Через некоторое время к нему вернулось присутствие духа.
— Я должен рассуждать логически. Однажды я уже попал в силовое поле и стал в два раза меньше. Следовательно, ростом я уже всего фута в три.
Соответственно труба стала для меня как бы вдвое длиннее.
Гроут достал из огромного теперь кармана фонарь, листок бумаги и принялся за вычисления. Фонарь, тоже ставший в два раза больше, он держал с трудом. Вскоре пол под ним снова нагрелся, и он, не задумываясь, подвинулся в сторону.
— Если я останусь здесь достаточно долго, — пробормотал он, — то я…
Труба снова вздрогнула, отодвигаясь сразу во всех направлениях, и Гроут очутился под грудой грубой ткани. Задыхаясь, он с трудом высвободился из-под нее и бросил взгляд вдоль трубы. Далеко-далеко впереди мерцал пересекающий трубу луч света фотоблокирующего устройства. Если бы добраться до него, если бы только добраться… Поразмыслив над своими выкладками еще немного, Гроут пробормотал:
— Надеюсь, я не ошибся. Судя по вычислениям, я доберусь до светового луча примерно через девять с половиной часов, если буду двигаться без остановки.
Тяжело вздохнув, он встал, положил фонарь на плечо и двинулся в путь.
* * *
Профессор Харди повернулся к студенту Питнеру.
— Расскажите аудитории, что вы видели сегодня утром.
Все посмотрели на Питнера, и тот нервно сглотнул.
— Э-э-э… Я заглянул в подвал, и меня пригласили осмотреть «Лягушачью камеру». Профессор Гроут пригласил. Они собирались начать эксперимент.
— Какой эксперимент?
— Эксперимент, связанный с парадоксом Зенона, — нервничая, пояснил Питнер. — С лягушкой. Ее посадили в трубу и закрыли дверцу. Затем профессор Гроут включил аппаратуру.
— И что произошло?
— Лягушка начала прыгать. И уменьшилась.
— Правильно, уменьшилась. А потом?
— Потом она исчезла.
Профессор Харди откинулся на спинку кресла.
— И лягушка не достигла противоположного конца трубы?
— Нет.
Аудитория загудела.
— Как видите, лягушка вопреки ожиданиям моего коллеги профессора Гроута не достигла конца трубы.
Аудитория волновалась, и Харди постучал по крышке стола карандашом, потом зажег трубку и, снова откинувшись в кресле, выпустил в потолок облако дыма.
— Боюсь, этот эксперимент явился слишком тяжелым ударом для бедняги Гроута. Как вы, наверно, заметили, он не пришел после обеда на занятия…
* * *
Гроут морщился, но продолжал идти.
— Не волноваться, — уговаривал он себя. — Главное — продолжать двигаться вперед.
