— Итак, — сказал Гроут, когда Питнер вышел, — трубу проектировали вы.
Что стало с лягушкой?
— Как что? Она все еще прыгает где-то там, среди атомов.
— Я подозреваю, что вы смошенничали. Наверняка по дороге с ней что-нибудь случилось.
— Если вы так считаете, — парировал Харди, — вы можете обследовать трубу сами.
— Пожалуй, я это и сделаю! И найду там… какую-нибудь ловушку.
— Как хотите, — сказал Харди, ухмыляясь, выключил горелку и открыл металлическую дверцу.
— Дайте мне фонарь, — потребовал Гроут.
Харди вручил ему фонарь, и Гроут, кряхтя, полез в трубу.
— Только без фокусов! — донесся оттуда его голос, отдающийся гулким эхом.
Харди подождал, пока Гроут скроется в трубе, потом наклонился и заглянул внутрь. Профессор Гроут, чихая, с трудом дополз до середины трубы и замер.
— В чем дело? — спросил Харди.
— Тут все-таки слишком тесно…
— Да?.. — Улыбка Харди стала шире. Он вынул трубку изо рта и положил ее на стол. — Я в состоянии вам помочь…
С этими словами он захлопнул дверцу и… включил силовое поле.
Загорелись лампы, защелкали переключатели.
— Ну вот, уважаемая лягушка, теперь прыгайте, — произнес Харди, сложив на груди руки. — Прыгайте, сколько захочется.
Он подошел к газовому рожку и зажег горелку.
В трубе было темно. Какое-то время Гроут лежал без движения, прислушиваясь к своим мыслям. Почему Харди захлопнул дверь? Что он задумал?.. Потом Гроут приподнялся на локтях и тут же ударился головой о потолок трубы. Становилось жарко.
— Харди! — громкий, панический крик загрохотал в трубе, отражаясь эхом от стен. — Откройте дверь! Что происходит?
Он пытался развернуться, чтобы пробраться к дверце, но не смог. Ничего другого не оставалось, как двигаться вперед, и Гроут пополз дальше, бормоча сквозь зубы:
— Ну вы у меня дождетесь, Харди, с вашими шуточками. Вы думаете…
Совершенно неожиданно потолок и стены трубы резко отодвинулись в стороны. Гроут ударился подбородком о металлическую поверхность и заморгал. Труба определенно выросла, и теперь места стало более чем достаточно. А одежда!.. Брюки и рубашка болтались на нем, словно были на все двадцать четыре размера больше.
— О, господи, — тихо проговорил профессор, встал на колени, с трудом развернулся и пополз обратно к дверце. Он толкнул ее, но дверца не подалась.
Довольно долго он сидел на месте, но, когда металлический пол под ним нагрелся, Гроут неохотно отполз вдоль по трубе в более прохладное место и, обхватив руками колени, мрачно уставился в темноту.
